Этот беспутный лорд Хавергал - [5]

Обычно за стиркой наблюдала повариха, которая вообще умело вела хозяйство и имела много обязанностей по дому. Миссис Сиддонс (жена дворецкого) по праву могла занимать положение экономки, но так как она считала основной своей резиденцией кухню и отказывалась одеваться как подобало экономке, она продолжала носить более скромное звание повара. Занятая по горло приготовлениями к обеду, она посвятила Летти в свое решение подать к обеду холодную свинину и пудинг. Летти одобрила выбор.

Воодушевленная похвалой, миссис Сиддонс предупредила Летти, что нужно присматривать за Бесс, прачкой, и мисс Бедоуз поэтому делала, как ей было велено. Лучше было не вызывать неудовольствия этой незаменимой прислуги, особенно когда ее услуги нужны были для званого обеда. Летти раз шесть спускалась в прачечную посмотреть, как Бесс управляется с новой машиной, которая превращала простыни и скатерти в рваные тряпки, стоило только неправильно повернуть ручку. Летти едва вернулась в зал, как вдруг услыхала звук подъезжающего экипажа.

– Мистер Нортон! – воскликнула Виолетта, взбивая быстрым движением волосы и не скрывая радости.

Сиддонс не успел еще спуститься, чтобы открыть дверь, как послышался громкий и нетерпеливый стук.

– Кажется, он чем-то взволнован, – заметила Виолетта. – Надеюсь, ничего не случилось.

– О, господи! Надеюсь, его свиньи не выбежали снова на дорогу. В прошлый раз они опрокинули повозку.

Сиддонс, по-видимому, тоже обратил внимание на необычную настойчивость посетителя и ускорил шаги.

Всеобщее молчание нарушил молодой мужской голос.

– Лорд Хавергал, – произнес голос с сознанием важности данного сообщения для окружающих. – Мне нужен мистер Бедоуз. Он дома?

– Он здесь не живет, – сказал Сиддонс. Имя лорда Хавергала было ему хорошо знакомо, но он не понимал, о каком мистере Бедоузе идет речь.

– О чем, черт побери, вы говорите? Я вчера получил от него письмо. Я ему сообщил о своем приезде.

– Но он находится в данный момент в Оксфорде, он там учится.

– А, тогда понятно! Вы приняли меня за его приятеля. Но я хочу видеть его отца.

– Он умер.

– Послушайте, милейший, – продолжал голос, и теперь в нем явно звучали нотки нетерпения, но он все еще был полон доброжелательности. – Покойники не пишут писем, или я что-то не то говорю? Прекратите меня разыгрывать и доложите Бедоузу, что я прибыл.

Летти, слушая эти препирания внизу, вспомнила вдруг карикатуры на лорда Хавергала и почувствовала, что теряет сознание. Вот он здесь, тот самый Хавергал, и он хочет ее видеть сейчас же. В следующее мгновение она подумала, что нужно скрыться; но этот самоуверенный голос был так непреклонен, так настойчив. Если даже она залезет в сундук на чердаке, он извлечет ее оттуда.

Она пошла к лестнице, к двери, колени ее дрожали.

– Сиддонс, пожалуйста, проводите лорда Хавергала наверх, – сказала она, стараясь разглядеть владельца этого требовательного голоса.

У нее перехватило дыхание, она почувствовала, что выглядит ужасно нелепо, разглядывая его, как провинциальная дура. Карикатуры были неточны в том смысле, что не передали его истинной привлекательности, но им удалось схватить его суть. Челюсть по ширине уступала амбарной двери, плечи не выглядели непомерно могучими, но в целом лорд Хавергал поражал прекрасным сложением и производил впечатление интересного и элегантного молодого джентльмена. А она стояла перед ним в самом старом из всех своих платьев, непричесанная, утомленная беготней вверх и вниз по лестницам. Ее пугало не то, что она покажется ему непривлекательной, а скорее тот неопрятный вид, в котором она вынуждена предстать перед ним. Один ее вид мог навсегда лишить ее уважения этого человека. Если бы у нее был выбор, она встретила бы его в самом внушительном из своих туалетов, чтобы доказать, что он имеет дело с женщиной солидной и самостоятельной.

Гость вручил Сиддонсу пальто и шляпу; на нем был камзол из голубого сукна, который сидел так плотно, словно он в нем родился. Под камзолом был пестрый жилет. Живые насмешливые глаза незнакомца остановились на лице Летти, скользнули по ее фигуре, мелькнула насмешливая ухмылка. У простых смертных не могло быть такой улыбки. Этот человек был либо дьяволом, либо ангелом. Хавергал подошел, протянул руку для рукопожатия.

– Вероятно, произошла ошибка, – сказал он, слегка поклонившись. – Разве это не Лорел-холл?

– Он самый, – произнесла Летти ослабевшим от волнения голосом и отдернула руку.

Он прошел к двери «золотого зала».

– Ваш тупоголовый дворецкий, наверное, напился, – добавил он без злости. Она пропустила это обвинение в адрес дворецкого мимо ушей. – Я приехал, чтобы поговорить с мистером Бедоузом, – заявил он решительно, ожидая ответа.

– Мистер Бедоуз… видите ли… мистер Бедоуз – это я, – пролепетала Летти и почувствовала, как краска заливает щеки.

На диване в зале испуганная Виолетта издавала звуки, напоминавшие писк мыши, загнанной в мышеловку.

Наступила пауза. Все молчали. Был слышен только скрип ржавых петель: Сиддонс закрывал входную дверь. Хавергал уставился на девушку, как громом пораженный; казалось, он потерял дар речи. В глазах застыл немой вопрос, уж не пытаются ли его разыграть в этом доме. Вскоре он овладел собой, напряженное выражение уступило место игривой улыбке. Он подумал, что эта особа, вероятно, пользуется влиянием на Бедоуза. Кем она может ему доводиться? Конечно, леди, это сразу видно, хотя и не тот тип, к которому он был привычен. Он смерил ее быстрым взглядом и сказал: