Это же Пэтти! - [51]

,[35] нежели когда он поприветствовал ее подруг, то Вдовушка этого не заметила.

Он показал себя исключительно внимательным хозяином. Он лично водил их по галерее и показал знаменитого Боттичелли. За маленькими столиками, расставленными на западной террасе, подали чай. Каждая девочка обнаружила у своей тарелки гардению и серебряную bonbonnière[36] с монограммой Святой Урсулы на крышке. После чая хозяин предложил посетить итальянский сад. Они гуляли не спеша по тропинкам, и Пэтти оказалась позади него и Вдовушки. Он обращался к миссис Трент, но иногда бросал на Пэтти веселые взгляды. Они повернули за угол мраморного павильона и наткнулись на фонтан и садовника, поглощенного бордюром из адиантума стоповидного.

– У меня замечательный новый садовник швед, – мимоходом заметил мистер Уэзерби Вдовушке. – Этот человек – гений в том, что касается выращивания растений. Он пришел по высочайшей рекомендации. Оскар! – позвал он. – Принеси дамам немного тюльпанов.

Человек выронил лейку и подошел, держа в руке шляпу. Это был златокудрый, голубоглазый юноша с искренней улыбкой. Он преподнес цветы вначале старшей даме, затем Пэтти. Когда он поймал ее заинтересованный взгляд, в его глазах вдруг промелькнуло понимание. Сегодня ее одежда и макияж настолько отличались от того, как она выглядела во время их первой встречи, что сразу узнать ее было не возможно.

Пэтти отстала, чтобы взять цветы, остальные пошли дальше.

– Я должен поблагодарить Вас, мисс, – произнес он с благодарностью, – за самую чудесную работу в своей жизни. Она что надо!

– Теперь ты знаешь, – рассмеялась Пэтти, – что я не расставляла тебе никакой ловушки?

XII. Цыганская звезда

– ПЯТКИ вместе. Подтяните бедра, раз, два, три, четыре… Айрин Маккало! Будь добра выпрямить плечи и втянуть живот. Сколько раз я должна говорить, чтобы ты стояла прямо? Так лучше! Начнем сначала. Раз, два, три, четыре.

Упражнение продолжали выполнять с монотонной настойчивостью. Около двадцати нарушительниц недели отрабатывали взыскания. Для солнечного субботнего дня это было неподходящее занятие. Двадцать пар глаз пристально всматривались поверх головы мисс Джеллингс – сквозь канаты, кольца и параллельные брусья – в зеленые верхушки деревьев и голубое небо; и все двадцать девочек сожалели за этот недолгий час о своих прошлых шалостях.

Сама мисс Джеллингс, казалось, была несколько напряжена. Она так резко выкрикивала команды, что ответная реакция девочек, размахивающих сорока булавами, была судорожной и быстрой. Когда она, прямая и стройная, стояла в спортивном костюме, зардевшись от выполняемого упражнения, она выглядела не старше своих учениц. Но выглядела она столь же молодо, сколь и решительно. Ни один преподаватель в школе, даже мисс Лорд на уроке латыни, не поддерживал более строгой дисциплины.

– Раз, два, три, четыре… Пэтти Уайатт! Смотри прямо перед собой. Нет необходимости следить за часами. Я отпущу класс, когда буду готова. Выше головы. Раз, два, три, четыре. – Наконец, когда нервы были почти на пределе, последовала приятная команда. – Внимание! Направо кругом. Марш. Булавы на стойки. Бегом марш. Стой. Разойтись.

Класс разошелся с возгласом облегчения.

– Слава богу, осталась всего одна неделя этого кошмара! – выдохнула Пэтти, как только они снова оказались в родных стенах Райской Аллеи.

– Прощай навсегда, гимнастический зал! – Конни помахала над головой комнатной тапкой. – Ура!

– Джелли несносна, да? – поинтересовалась Пэтти, все еще переживая из-за недавнего оскорбления. – Она никогда не была такой злой. Что, черт возьми, на нее нашло?

– Она довольно придирчива, – согласилась Присцилла, – но по-прежнему мне нравится. Она такая… такая энергичная, понимаете… как норовистая лошадка.

– Кофейник, – недовольно проворчала Пэтти. – Хотелось бы мне увидеть, как однажды какой-нибудь классный, здоровый, крепкий мужик возьмет над Джелли верх и заставит ее подчиняться требованиям!

– Эй, вы двое, поторопитесь, – предупредила Присцилла, – если хотите надеть здесь свои костюмы. Мартин отправляется через полчаса.

– Мы будем готовы! – Пэтти уже погружала лицо в черную жижу в умывальнике.

Вечеринка маскарадных костюмов на лужайке, которую школа «Святой Урсулы» проводила в последнюю пятницу мая, состоялась накануне вечером; а сегодня девочки вновь надевали свои костюмы, чтобы съездить к сельскому фотографу. Замысловатые костюмы, для приведения которых в надлежащий вид требовалось время и пространство, следовало взять в школе и перевезти в «катафалке». Те же, которые не нуждались в сложных приготовлениях, должны были быть перевезены на трамвае и надеты в тесном пространстве гримерной выставочной галереи.

Пэтти и Конни, чей грим являлся весьма деликатным делом, одевались в школе. Они предстали в образе цыганок, но не из комической оперы, а настоящих – грязных, оборванных, в залатанной одежде. (За неделю до праздника они ежедневно вытирали в комнате пыль своими костюмами.) На Пэтти один чулок был коричневый, другой – черный, с заметной дырой на икре правой ноги. У Конни из одного ботинка торчали пальцы, подошва второго болталась. У них были нечесаные волосы и испачканные лица. Они являли собой последнее слово в реализме.