Это всего лишь сон - [2]

Сердце Елены Сергеевны сжималось от каждого покашливания дочери, от каждой одышки. «Ты совсем не думаешь обо мне, – причитала несчастная мать. – Что я буду делать, если ты отправишься вслед за отцом?!» – «Перестань каркать! – грубо отвечала бессердечная дочь. – У меня все под контролем». Но сама продолжала относиться к своему здоровью с преступной беспечностью.

Через некоторое время Елена Сергеевна привыкла к страху. Он стал для нее естественным и неотъемлемым чувством. Она отправляла дочь в реанимацию, как в командировку. Она оборудовала иконостас в углу, выучила молитвы и начала регулярно ходить в церковь, заказывать молебны во здравие Оксаны. Решила, что уйдет в монастырь, если с дочерью что-нибудь случится.

Здоровье Оксаны от всех этих процедур лучше не становилось, но самой Елене Сергеевне жить стало легче и спокойнее.

«Я еще жива?» – это первая мысль, которая всегда появлялась у Оксаны, как только она приходила в сознание после приступа. Разлепив веки, она увидела уже привычную белую палату. Рядом с ней попискивало какое-то оборудование, а у окна на табуретке сидела медсестра и болтала по сотовому телефону. Оксана собрала размазанное по стенкам черепа сознание в кучку и прислушалась к разговору.

– Оксана Васильевна не может сейчас подойти к телефону, у нее важная встреча. Как только она освободится, сразу же вам перезвонит. Представьтесь, пожалуйста…

«Интересно, с кем же это у меня такая важная может быть встреча?» – подумала Оксана, понимая, что сочинять продолжение вранья все равно придется ей.

Медсестра, заметив, что ритм пищания приборов изменился – пациентка очнулась, – быстро закончила разговор и подошла к кровати:

– Я уже позвонила вашему секретарю и попросила отменить все встречи на ближайшую неделю.

В ответ Оксана кивнула и провалилась обратно в темноту.

Александр

Примерно в то же время в том же городе, но совсем в другой больнице в длинной очереди томился еще один герой этой истории. Ему было больно, подташнивало, кружилась голова, и было трудно дышать. Болело в области печени и позвоночника, ныло колено. Он сидел у кабинета участкового терапевта в обществе унылых пенсионерок.

Если бы ему не было так плохо, то, возможно, было бы стыдно: молодой, спортивного телосложения парень сидит, как калека на паперти среди нищих и убогих.

Конечно, он сам виноват – мог бы лежать сейчас в госпитале ветеранов войн, лечиться за счет государства. И это было бы справедливо. Но он лишил себя этой справедливости. Потому что считал оскорбительным ходить по чиновникам и доказывать им свое право на пенсию, бесплатное лечение и прочие льготы, положенные ему как участнику боевых действий. Ему казалось, что каждый скучающий в кабинете толстый чиновник просто обязан знать все о его боевых заслугах и связанных с ними контузии, ранении и гепатите. Он приходил в ярость, когда его заставляли заполнять какие-то анкетки, приносить какие-то справочки. И все это сопровождалось таким же сидением в очередях.

И вот, когда унизительный путь уже был почти пройден и оставался последний кабинет, его терпение внезапно лопнуло. Уже стоя на ковре перед лощеным, гладким чиновником, который, громко посапывая, неторопливо искал в огромной стопке ветеранских корочек его документы, он почувствовал, как поднимается из желудка к горлу неконтролируемая волна ненависти. «Неудивительно, что в коридоре такая огромная очередь», – подумал он, и в голове загудело от злости. Мелодичный телефонный звонок остановил работу пальчиков-сосисок. Чиновник с удовольствием откинулся на спинку кожаного кресла и заговорил о чем-то с невидимой собеседницей.

Дальше все было как во сне. Мышцы заработали сами, не принимая во внимание мнение разума. Взбесившееся тело схватило телефон, вырвало его из розетки и вдарило по блестящей переносице. При этом оно сказало все, что этика и мораль пытались скрыть в закромах души. Потом оно скинуло со стола лежавшие аккуратной стопочкой корочки и со словами «Да подавитесь вы своими льготами!» выбежало из кабинета.

После этого он несколько дней с ужасом ждал, когда за ним придут и посадят его за злостное хулиганство, но никто не пришел. То ли чиновник благородно решил не подавать в суд на психа, то ли не смог вспомнить его фамилию…

Размышления прервались, когда подошла его очередь на прием. Участковый терапевт мельком взглянула на вошедшего и сказала:

– Фамилия.

– Ведьмин. Александр Ведьмин.

– На что жалуетесь? – как автомат произнесла она, найдя и открыв карточку.

– Живот болит. Голова кружится. Кости ломит…

– Все ясно, – оборвала она его и начала что-то быстро писать. – Раздевайтесь пока. Ложитесь на кушетку.

Александр снял рубаху и лег. Врачиха тонкими острыми пальцами больно надавила ему на живот. Он вскрикнул.

– Одевайтесь, – бросила она и села дописывать в карточку.

Когда Александр оделся и подошел к столу, врачиха оторвалась от своей писанины и изрекла диагноз:

– У вас либо гастрит, либо язва, либо печень. Гепатитом не болели?

– Болел.

– Ну, вот видите! Такие болезни бесследно не проходят. Придется сдать анализы для точной постановки диагноза. Но все анализы у нас делаются платно… если, конечно, у вас нет льгот. – И она вопросительно посмотрела на Александра.