Это все о Боге. История мусульманина, атеиста, иудея, христианина - [7]
Я начал мысленно перебирать людей, которые опекали и поощряли меня, и сразу вспомнил о Су. Но эта идея показалась мне абсурдной. Су? Разве можно просить человека, практикующего магию, обратиться к группе священнослужителей? Она не сможет ни прославлять, ни защищать нашу религию, потому что не принадлежит к ней. Но оказалось, благодаря опыту общения с Су в стене, отделяющей «нас» (тех, кто «внутри») от «них» (тех, кто «снаружи»), появилась трещина. А затем родилась мысль, возникла возможность, которую я счел и досадной, и ободряющей. Что, если и Бог находится «снаружи»? Разве Богу обязательно отсутствовать в одном месте, чтобы присутствовать в другом?
Мысль о приглашении Су в святая святых нашего христианского опыта вызревала подобно вину, опьяняющему мою ортодоксальную веру. Все, чему меня учили, свидетельствовало о том, что Бог, в своей безграничной мудрости и любви, предпочел пребывать в нашей религии. Это утверждение настолько несомненно, что за его правильность можно поручиться жизнью. Однако весь мой опыт, приобретенный за время общения с Су — и, как я постепенно понял, за годы общения с другими людьми, подобными ей, — говорил о том, что Бог пребывает в жизни людей. Всех людей. Одурманенный этими мыслями, я колебался. Что должно победить? Религия? Или жизнь? Надо ли использовать жизнь как опору для моей религии? Или с помощью религии восславить жизнь?
— Хорошо, я согласна, — с улыбкой ответила Су на мой вопрос. И добавила: — Но только если мне можно молиться Богу как Матери.
— Су… — начал я и осекся, проглотив мимолетное сожаление при мысли, что я напрасно вообще обратился к ней, — среди этих религиозных лидеров некоторые обессилены и сломлены, и наша задача на этот день — не пополнить их познания в богословии, а утешить их.
— Понимаю, пастор Самир. Так будет правильно. На этот раз. Дискуссию об одержимости христиан фаллической властью пока отложим, — со снисходительной улыбкой продолжала она. — А если я буду молиться Богу как Святому Духу?
— Чудесно, — с облегчением отозвался я.
В день собрания, после того как шесть «неудачников» поделились своими историями, присутствующие затихли, ошеломленные суровой правдой жизни в применении к религиозной и общественной работе. В большинстве своем мы, верующие, являясь к местам религиозного поклонения с целью получения религиозных «товаров и услуг», полагаем, что наша вера триумфально наступает по всем фронтам. Никто не хочет участвовать в битве, которая грозит завершиться поражением. Поэтому после разговора о неудачах, рассказов, в которых не было счастливых финалов, в наших сердцах возникла невыносимая пустота.
Как гласит Священное Писание, Бог творит в пустоте.
Затем пришла очередь Су молиться. Представив ее собравшимся, я отступил, вновь пожалев о своем выборе, стиснул зубы, почувствовал, как взмокли ладони. Как меня угораздило предложить поклоннице магии благословить собрание консервативных христиан? Может, я захотел лишиться работы?
Или внял призыву Иисуса — потерял свою жизнь, чтобы обрести ее?
Твердым голосом человека, который не сомневается в постоянном и повсеместном присутствии Божьем в нашей жизни, Су заговорила:
— Уважаемый Святой Дух, я не христианка. Но обо мне и моем сыне заботятся в этой церкви. Эти люди, идущие за тобой, трудятся изо всех сил, чтобы изменить к лучшему мир и любят таких, как мы. Но теперь они устали, они растеряны и обескуражены. Пожалуйста, помоги им увидеть, как на самом деле важен их труд. Каким стал бы наш мир, если бы в нем не было таких людей, как они? Помоги им и впредь заботиться о том, чтобы люди, подобные мне, нашли лучший путь.
Случаются религиозные переживания, способные вызвать «перезагрузку» наших сердец с обновленной верой в Бога, человечество и мир, загруженной в систему нашей души. Это был один из таких моментов. Все притихли, слова Су распространились в воздухе, подобно сладкому языческому аромату. Если некоторые замерли, оскорбленные появлением Су на нашей церковной кафедре, большинство будто согрелось в ее сострадании к нам. Мы надеялись: если мы будем сидеть тихо, возможно, услышим от нее еще что–нибудь, увидим, как она вступится за нас перед Богом.
Жизнь победила.
Когда все разошлись, я присел на скамью в пустой церкви, чтобы внести в блокнот краткую запись: «Нам страшно найти нашего Бога в иных. Почему мы боимся этого чудесного события?»
Невыносимая определенность
В разные периоды своей жизни я принадлежал к лагерям мусульман, атеистов и христиан. И в каждом из них я находился в состоянии достаточной определенности. Я верил, что мы — кем бы ни были эти «мы», к которым я себя причислял, — правы. А если мы правы, думал я, значит, остальные заблуждаются. Существовали «свои» и «чужие», и меня утешало сознание принадлежности к «своим».
Даже сейчас, когда мне уже за сорок, я знаю, что мне не выжить без определенности какого–нибудь рода. Чтобы жить, мне нужен надежный фундамент, почва, на которой я смогу поддерживать в себе жизнь, место, чтобы раскинуть шатер, территория, где можно завести друзей.
Но последние несколько лет определенность моего религиозного мировоззрения «свой–чужой» внушает мне сомнения. Этой определенности свойственно разделять мой мир, изолировать меня от «чужих», которые, как считали мои собратья по религии и я сам, не способны наставить меня, благословить меня, поправить меня в вопросах Божьих.
Стоицизм, самая влиятельная философская школа в Римской империи, предлагает действенные способы укрепить характер перед вызовами современных реалий. Сенека, которого считают самым талантливым и гуманным автором в истории стоицизма, учит нас необходимости свободы и цели в жизни. Его самый объемный труд, более сотни «Нравственных писем к Луцилию», адресованных близкому другу, рассказывает о том, как научиться утраченному искусству дружбы и осознать истинную ее природу, как преодолеть гнев, как встречать горе, как превратить неудачи в возможности для развития, как жить в обществе, как быть искренним, как жить, не боясь смерти, как полной грудью ощущать любовь и благодарность и как обрести свободу, спокойствие и радость. В этой книге, права на перевод которой купили 14 стран, философ Дэвид Фиделер анализирует классические работы Сенеки, объясняя его идеи, но не упрощая их.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.