Это все о Боге. История мусульманина, атеиста, иудея, христианина - [56]
«Если из моей работы читатели почерпнут лишь одно, то пусть это будет мысль о том, что подлинный, страстный, преданный гуманист — и да, атеист — должен признать достоинство других убеждений. Некоторые атеисты хотят уничтожить религию так же, как некоторые религиозные фундаменталисты хотят стереть с лица земли гуманизм. Мой гуманизм — всеобъемлющая философия. Он гласит: давайте постараемся понять себя настолько, чтобы выяснить, почему между нами возникают разногласия, и тогда мы сможем доверять себе настолько,, чтобы заботиться друг о друге и вместе стремиться к достижению общих целей»[86].
Затяжная полемика сторонников религии, защищающих ее любой ценой, и ее противников, готовых во что бы то ни стало бороться с ней, ничем не помогает миру. Их индивидуальность зависит от конфликтующего мира. Вместо тогр чтобы вести нас к великодушию других и надеждам на неизвестное будущее, вместо того чтобы просвещать нас и вдохновлять на разногласия друг ради друга, сторонники и противники религии уводят нас в новые темные века, и те и другие используют Бога и приближают конец диалога.
Слишком долго мы спорили о проблеме «Существует ли Бог?»
Существует в чем? В пространстве? Во времени? Мы пользуемся этими идеями физического существования и несуществования, чтобы каким–то образом избавиться от своего субъективного опыта и давать объективную оценку, признавать объективное существование и вмещать Бога. Обеим сторонам понравилась бы определенность такого рода! Благодаря ей Бог становится Чем–то, уловленным нашими идеями бытия, веры и существования. Таким образом, мы можем выбрать, принимать или не принимать Бога во внимание. Или, хуже того, используем Бога.
Нам необходимо разработать более точные вопросы.
Предлагаю для начала три, потенциал каждого из них больше того, который уже утомил нас, каждый поможет нам начать создавать необжитое и полное смысла пространство, в котором мы нуждаемся. Вот о чем мы можем спросить друг друга:
1. Во что вы верите, когда верите — или не верите — в Бога?
2. Что вы можете сделать, чтобы разыскать, защитить и выслушать тех, кто ниспровергает ваши представления о Боге, в которого вы верите или не верите?
3. Как можно превратить напряжение между нами не в разрушающую, а в животворную силу?
Атеизму незачем быть финалом мистики, он может быть ее началом.
Религии незачем быть опиумом для народа — она может быть народной поэзией.
И вера, и сомнения — противоположности определенности, следовательно, части одного целого, которое отказывается видеть что бы то ни было, кроме самого очевидного. Положить конец чему–то одному из них — значит, положить конец воображению.
Вера призывает на помощь воображение. Так поступает и сомнение.
У нас есть и то, и другое.
Нам лучше держаться вместе.
В дни моей свадьбы мои родные и я не верили, что нам будет лучше вместе. Мы организовали две свадьбы, так как нам не хватило убежденности и смелости выступить против сил, стремящихся разделить человеческую жизнь.
Однако на наших свадьбах были исключения. Мой дядя Франк и его жена Гордана, приехавшие по такому случаю из Германии, переступили черту и посетили нашу религиозную свадьбу. Отсутствие танцев немало озадачило их, но не помешало обмениваться шутками и обниматься со всеми подряд. Кроме того, я тайком провел своих нескольких друзей–христиан на первую свадьбу, объяснив отцу, что это «мои приятели из города». Среди них был Тихомир Жестич, друг, который заботился обо мне и рассказывал мне о Боге все два года изгнания из семьи, когда мы были студентами, вместе голодали и мерзли, и питались только припасами, которые он привозил из деревни, где жили его родители.
На свадьбе он не выдержал и потанцевал вместе с толпой атеистов, рискуя своим будущим в раю. Поскольку способность к танцам у адвентистов седьмого дня практически отсутствует, ему с трудом удавалось двигаться в такт музыке. Я наблюдал, как он беспорядочно дергается и притопывает, словно давит на полу клопов. Один из моих товарищей насмешливо заметил: «По–моему, у него в наушниках плеера играет совсем другая музыка!»
Но при виде этого прекрасного зрелища — моего друга–христианина, самозабвенно празднующего жизнь в кругу неверующих, — у меня навернулись слезы. Он понравился моим друзьям–атеистам. Лучшего танца я в жизни не видывал!
8
Жить одним миром
Купель в подвале одной македонской церквушки стала местом моего начала. В этом укромном месте, вдали от бдительных глаз военной полиции, я погрузился в воду жизни.
Наши казармы находились в городке Битола на территории нынешней Республики Македония, в 14 километрах от границы с Грецией. В тот вечер на территории части все было спокойно. В части насчитывалось четыре тысячи усталых солдат — и новобранцев, которые, наплакавшись, уснули, надеясь на избавление от новообретенной суровой реальности, и ждущих демобилизации старослужащих, которые уснули, опьяненные сливовицей, контрабандой пронесенной в казармы. Мы с Тюфяком перемахнули через ограду и под покровом ночи, быстрой и бесшумной походкой, свидетельством большого опыта подобных вылазок, поспешили в центр городка, к неприметной церкви.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.