Это проклятое ремесло - [18]

Наверное, малышка Суа-Суа недоумевает, куда это я подевался? Если она еще икает, я исцелю ее своим выходом из ванной. Я открыл дверь, пересек прихожую и вошел в комнату.

— Ку-ку, — сказал я, входя, милой швейцарочке, которая сидела в кресле. Но это нежное создание не подпрыгнуло. Да разве можно подпрыгнуть с перерезанным от уха до уха горлом!

3

Я обошел кресло и увидел ее. Я был так потрясен, что вынужден был сесть на диван напротив.

У Франсуазы изменилось лицо. Смерть сделала ее похожей на восковую статую. На ее щеках и груди были следы от ожогов и сигарет, блузка была разодрана и наполовину сорвана.

Я понял, что ошибся насчет двух этих бродяг. Это были не полицейские! Только сейчас до меня дошло. Когда Франсуаза позвонила Матиасу, женщина, которая приняла сообщение, передала его руководителям сети, вместо того, чтобы известить моего друга.. Были посланы два исполнителя. Эти добрые люди обыскали квартиру, никого не нашли, но получили в свои руки документы, изъятые у Влефты. В этот момент неожиданно появилась Франсуаза. Они стали спрашивать ее обо мне. Несмотря на жестокое обращение, которому ее подвергли, она не могла сказать, где я, — и не без основания, — тогда ее прикончили, чтобы она не проболталась...

Кровельщик назвал бы этот случай неожиданной неприятностью. Те, кто голосует за то, чтобы никогда не участвовать в грязных историях, почерпнут лишний урок для размышлений под крышами из листового железа. «Да здравствуют домашние туфли», — напишут они большущими буквами на своей печной трубе. Если честно, я не могу их осуждать.

В последний раз я посмотрел на труп. Глаза закрыты. Однако на ее милом лице отчетливо проступала паника.

Я прошептал:

— Клянусь, Франсуаза, я спущу с них шкуру! Они мне дорого заплатят, эти навозные жуки!

Я поднялся, так как соседство стало невыносимым. Нельзя долго оставаться рядом с мертвецом, медики вам это подтвердят. Я проверил свои карманы: деньги, бумажник на месте, — и попрощался с дамой. А когда я открыл дверь, то так резко отпрянул назад, что упал на подставку для зонтов.

На коврике стояли три господина, которые собирались позвонить. Это были те же самые — ошибиться невозможно, — те самые полицейские, что ни на есть настоящие. Такие рожи не забываются...

Великий Сан Антонио откровенно грубо спросил себя: «Это, случайно, не начало конца?»

* * *

Бывают сыщики, которые быстро соображают, что к чему, если им заранее все раз жуешь. Что до моих, то это не тот случай. Нежный эвфемизм, не так ли?

Они тот час же набросились на меня, как гонокок на легкие, так скрутили (так говаривал один судебный исполнитель), что я не сумел даже дернуться. Клик-клак, и вот я уже в наручниках. Признаюсь, что для типа, который всю жизнь надевал их другим, это показалось забавным.

После этого мои благодетели открыли стеклянную дверь комнаты и испустили громкие крики возмущения и проклятия. Это убийство тут же было приписано мне, как вы понимаете. Когда полицейские находят труп и рядом с ним голубчика, который до того уже совершил убийство, они не станут долго ломать голову. Самый могучий из трио — тот, которому я в поезде врезал куда надо — не смог себя сдержать. Он мощным ударом разбил мне нос. Я зашмыгал кровью и неуклюже споткнулся. Чтобы меня подбодрить, один из них двинул мне коленом, и тогда сердце мое поднялось до желудка, несомненно потому, что я низко его поместил! Крики! Ругательства! Конфеты! Карамель!

Меня подняли с пола, вытолкнули на лестницу, и я приземлился в машине между двумя сыщиками, бицепсы которых были не из войлока.

Нос, полный крови, мешал мне дышать нормально. Я задыхался... На этот раз, друзья, вы можете готовить передачу! Можно считать, что я закончил свою карьеру.

Меня повезли в полицию без барабанов и фанфар. Здесь мне не пришлось долго ждать. Меня сразу провели в кабинет большого начальника, который был уже в курсе моих подвигов и с ходу начал допрос.

Кто, откуда? С этого полиция всегда начинает, от сельского полицейского до префекта.

Я подтвердил версию моих фальшивых документов. Когда-нибудь эти торопыги поймут свои заблуждения, но у меня нет другого выхода.

Затем — профессия.

— Представитель, — сказал я небрежно.

— Чего?

— Штопора с педалью... Это изобретение для безруких. Вы зовете соседа, чтобы он загнал штопор в пробку. Затем вы крутите педали, которые вращают шестерню, которая передает усилия на рычаг, расположенный на верхнем конце штопора. И — хоп! Пробка вынута... Для бутылок с шампанским у нас разработан специальный аппарат, предназначенный отбивать горлышко...

Если вы никогда не встречали полного болвана, спешите видеть! На это стоило посмотреть. Высокая полицейская шишка несколько раз хватала ртом воздух и вопросительные знаки вылетали из его злых глазок.

Это был высокий худой человек с узким черепом и враждебным взглядом. В настоящий момент он задавал себе вопрос. По-швейцарски, по-французски, по-итальянски, по-ослиному: не псих ли я? На это нужно было время. С моей стороны такое поведение было ребячеством, согласен, но поймите, по-другому я не мог себя защитить, поскольку ничего не мог им рассказать. Чуете? Итак, самым лучшим было валять дурака!