Это проклятое ремесло - [12]

Мне же в моем романтическом бассейне не по себе, честное слово! Какие-то маленькие насекомые щекочут меня повсюду. Надеюсь, здесь не занимаются разведением пиявок.

По правде говоря, как бы ни было трудно мое положение, оно не было нестерпимым. Неприятно только, когда вы погружаетесь в воду в одежде. Стоит хорошенько промокнуть, как холод уже не так ощущается. Слабость охватывает вас... Я так устал и был так изнурен всеми перипетиями, что этот вынужденный отдых, вместо того, чтобы меня доконать, подкрепил, как крепкая мятная!

* * *

Швейцарские полицейские очень методичные люди! Они обследовали дом научно и скрупулезно. Должно быть, они заглянули во все ящики комодов и выдавливали пасту из тюбиков, чтобы проверить, не спрятался ли я там.

Через полчаса я увидел их на крыше. Сквозь листья кувшинок видно было плохо, но я и не стремился видеть лучше, чтобы меня самого не обнаружили... Они ходили по крыше от трубы к трубе... Потом они собрались для большого совещания в подъезде... Должно быть, они решили, что я человек-невидимка. Они заметили лежащую во дворе дверь. Один тип, говоривший по-французски с небольшим забавным акцентом, объяснял, что, по-видимому, я преодолел стену, использовав дверь в качестве лестницы. Его версия была принята единогласно, и все побежали дальше.

А я ждал и не решался пошевелиться, так как все жители дома собрались у своих окон посмотреть за ходом дела. Между листьями я вижу фасад, усеянный множеством лиц. Жильцы, глядя из окон, переговариваются и обмениваются впечатлениями.

Я опасаюсь любопытных взглядов сверху, поскольку оттуда меня легче заметить. И не дай Бог, какой-нибудь шустряк с соколиным взглядом заорет, показывая на бассейн! Тогда ваш любимый Сан Антонио будет иметь тот еще видок, вылезая из своей вонючей ванной весь в тине!

К счастью, в центре бассейна стоит что-то вроде большого цинкового гриба. Тут был когда-то фонтан. Этот серый колпак скрывает меня...

Время течет, и мне кажется, что я превращаюсь в тритона. Я уже не чувствую конечностей... Мне уже наплевать на все, начиная с моей собственной персоны.

Время от времени моя голова соскальзывает с липкого края, и я наслаждаюсь добрым глотком зловонной воды. У воды тошнотворный запах гнили. Он напоминает мне миазмы нечистот или мерзкий аромат разлагающихся цветов на кладбищенских плитах. Да, именно запах мертвой зелени.

Я все жду... Если бы у меня были карты из непромокаемого материала, я мог бы поупражняться в раскладывании пасьянсов...

Я нахожусь здесь не меньше часа. Лица потихоньку исчезли из окон дома. Некоторые жильцы включили свои радиоприемники... Другие смеются... Детские крики, сигналы автомашин... Трогательная гармония! Какой гимн жизни! Собачье дерьмо!

А может, встать с этой тинистой постели, пока меня не стащили с нее багром? Только среди бела дня, насквозь промокшему, у меня не остается никаких шансов выбраться. Я не пройду и двух метров, как запоют все свистки в округе. Ночь еще так далеко! Становится невыносимо. Вонь бьет в голову... А если я упаду в обморок? Что тогда?

Такая смерть не достойна парня, который провел жизнь, как я. Ангел-хранитель принялся заговаривать мне зубы, а поскольку мой рот был в трех миллиметрах от жижи, я не смог посоветовать ему заткнуться.

— Сан Антонио, — забубнил он, — досчитай до десяти. Потом посмотри, нет ли кого у окна. Если никого не увидишь, выходи из воды. Пересечешь двор и поднимешься по лестнице. Заберись на самый верх. В любом доме есть чердак, в Швейцарии так же, как в других местах. Там ты спрячешься, разденешься догола, высушишь свою одежду...

Ангел-хранитель умолк, потому что чья-то тень надвинулась на бассейн.

2

Я оторопел, потому что не слышал шагов и ничего не видел... Кто-то подошел к бассейну на цыпочках по оси цинкового гриба. Эти действия явно рассчитаны на то, чтобы застать меня врасплох!

Неизвестный сел на барьер. Рука взялась за стебель кувшинки, которая закрывала мне лицо, и наши глаза встретились. Это была женщина.

Я искал в ее глазах выражение чувств. Враждебны они или испуганы? Мне надо было это знать. Я верил, что в них нет ничего подобного. Они казались серьезными, спокойными. Голубыми. Не красива, нет... Но и не безобразна! Интересная, вот! Это такая редкость, интересные женские лица! Их так мало!

Она что-то сказала. Я не расслышал, потому что говорила она тихо, а у меня уши были полны воды.

— ...думала, что вы умерли, — закончила она.

Она поняла, что я не расслышал начала фразы и терпеливо повторила:

— Вот уже целый час я наблюдаю за вами из окна... Я заметила в воде вашу ногу... Через театральный бинокль я разглядела ваше лицо... Я никому ничего не сказала... Когда они ушли, я думала, что вы тоже выйдете... Я действительно решила, что вы погибли!

На меня нашло странное наваждение, мои маленькие читательницы. Это можно объяснить моим депрессивным состоянием, состоянием загнанного в угол мужчины: жалость женщины вывернула мне душу, точь-в-точь, как хозяйка, вымыв пол, выкручивает тряпку. Хотелось реветь, что вовсе не способствовало моему просыханию.

Она прочитала тоску в моих глазах, также, как я сострадание в ее.