Это очень забавная история - [33]

– Кому хуже, солдат, тебе или ему?

– Не знаю, сэр!

– Вопрос с подвохом, солдат.

– Ну, ясно, что ему хуже. Я же сижу прохлаждаюсь, а он там чуть ли не умирает.

– Я ожидал от тебя большего, сынок.

– В смысле?

– Ты же сообразительный малый. Должен понимать, когда притворяются. И, солдат…

– Да?

– Ты отлично справился. Рад, что ты все еще в строю.

– Чувствую себя прекрасно.

– Жизнь состоит не в том, чтобы чувствовать себя прекрасно, а в том, чтобы доводить дело до конца.

Я снова смотрю на черного парня – и вижу, что на сцену вальяжно выходит высокий, упитанный, коротко стриженный полицейский со странными складками-валиками на шее со стороны затылка. В руках у него газета и бумажный стаканчик с кофе. Он берет оранжевый пластиковый стул и садится как раз напротив меня – между боксами № 22 и № 21. Соседний бокс тоже размером не больше туалета и без дверей.

– Эй, парень, как дела? – неторопливо растягивая слова, спрашивает полицейский. – Меня зовут Крис, если что надо, обращайся.

Он устраивается на стуле и раскрывает газету.

Темнокожий парень уже расскулился не на шутку, вцепился в ногу обеими руками и устремляет взгляд на каждую проходящую мимо медсестру. Может, он героиновый наркоман. Они приходят в больницу, притворяясь, что ранены, чтобы им дали морфий. Я смотрю на него несколько минут, пытаясь понять, врет он или нет. Интересно, сколько сейчас времени: часов нигде нет, только гудки.

Крис шуршит газетой. На второй странице заголовок: «Падение с 86-го этажа: человек шагнул с Эмпайр-стейт».

– Ничего себе, – я глазам своим не верю, – это что, про парня, выпрыгнувшего из Эмпайр-стейт-билдинг?

– Нет. – Крис улыбается, глядя на меня через плечо. – Совсем не про это.

Он переворачивает газету.

– Ты не должен был это видеть.

Я хихикаю:

– Да уж, это слишком.

– Но тот парень выжил! – говорит Крис.

– Ага, точно.

– Говорю тебе, выжил! И ты тоже выживешь.

Наверное, ему сказали, почему я здесь. Или просто всех психически больных отправляют в бокс № 22?

– Что с ним случилось? Врезался в дерево?

Но Крис перелистывает на четвертую страницу.

– Это не для твоих глаз.

Наверное, ему все же сказали. Скорее всего, он дежурит в отделении экстренной помощи, смотрит тут за порядком – и уже знает, что в 22-м боксе сидит депрессивный подросток. Вот этот Крис и старается вовсю.

Я ложусь на носилки, снимаю толстовку и натягиваю на лицо: совсем не помогает, от света не укрыться. Поспать, похоже, не удастся. Я потею. Хочу поотжиматься, но на носилках не получится, а пол выглядит так, что свежевымытым его не назовешь. Не хватало еще в придачу к депрессии подхватить дифтерию.

– Сестра! Сестра! Ну пожалуйста! – стонет темнокожий парень.

– Во-ды-ы-ы. Во-ды-ы-ы, – хрипит женщина.

– Привет, ну как там что? – разговаривает по телефону Крис. – Да нет, я только за.

«Би-и-ип», – раздается откуда-то гудок.

Это звуки госпиталя, госпиталя, госпиталя.

В 22-й бокс входит врач. У нее длинные темные волосы и пухлое личико с ясными зелеными глазами.

– Здравствуй, ты Крэйг?

– Здрасте.

– Зови меня доктор Дата.

– Доктор Дата?

– Да.

Ну надо же. Я хочу спросить, не киборг ли она, но это не слишком-то уважительно, к тому же мне не до того.

– Ну, что у тебя случилось?

Я выдаю заученную историю. Каждый раз она короче и короче: «Хотел себя убить. Позвонил по номеру. Пришел сюда». И все такое.

– Ты поступил правильно, – говорит врач. – Многие бросают пить таблетки и сталкиваются с серьезными проблемами.

– Мне так и сказали.

– Так, а теперь скажи: кроме того, что тебе хочется спрыгнуть с Бруклинского моста, есть что-то еще? Может, ты что-то видел или слышал?

– Не-а.

Про чувака-военного я говорить не собираюсь. Тут я придерживаюсь того же порядка, что и с доктором Барни.

– Родители знают, что ты здесь?

– Нет.

– Так, ладно, Крэйг, расскажу, как мы поступаем в таких случаях, как твой.

Она снимает стетоскоп, держит его в ладонях, сгибает короткие руки. Она очень симпатичная. Красивые глаза смотрят серьезно.

– Сегодня суббота, а значит, на дежурстве наши лучшие психологи, прекрасные специалисты. Я направлю тебя к доктору Махмуду. Он скоро будет и поможет тебе в твоей беде.

Я вдруг представляю, как доктор Махмуд заводит меня в свой кабинет – особый офис мозгоправов при госпитале «Аргенон». Там, наверное, уютно и просто. Может, есть большое окно, стоит черный диван и висят репродукции Пикассо. Он отведет меня туда и проведет сеанс экстренной психотерапии. Наверняка у него в запасе есть незнакомые доктору Минерве приемчики, которые приведут к Сдвигу. Мне снова пропишут «Золофт» (может, даже быстродействующий «Золофт»!), и я пойду.

– Отлично, я не против.

– А теперь нужно сказать твоим родителям, где ты, потому что к приходу доктора Махмуда они должны быть здесь и подписать кое-что.

– Э-э-э…

– Что такое? Какие-то сложности?

– Нет. Я скажу им.

– Где они сейчас?

– В двух кварталах отсюда.

– Они живут вместе? Вы в ладах, они поддерживают тебя?

– Ага.

– Они не расстроятся, что ты оказался здесь?

Я вздыхаю.

– Они – нет, это только меня… расстраивает.

– Не волнуйся, многие попадают в такую ситуацию. Это все из-за стресса. А теперь, Крэйг, подыши. – Она прикладывает стетоскоп к моей спине и просит глубоко дышать, потом не дышать, в общем, как обычно. Хорошо хоть яйца не щупает, а то дверей-то нет.