– Возможно, тебе следовало бы сказать ей как-нибудь, что ты больше не любишь Риту. Хотя, может быть, и к лучшему, что я подслушала тот разговор. Он заставил меня очнуться, снова стать собой и перестать притворяться кем-то другим. Вынудил трезво взглянуть на наш брак и понять, что он не так совершенен, как кажется.
– Мне он кажется вполне совершенным.
– Правда, Тад? Ты действительно так думаешь?
– Да… За исключением тех случаев, когда ты притворяешься в постели. – Он кривовато улыбнулся. – Но положение, несомненно, исправилось после того, как ты решила, что я способен на измену, так что и мне, наверное, тоже следует поблагодарить маму. Впрочем, я шучу. Я вернулся домой тем вечером под впечатлением ужасной истории, рассказанной Ритой, и с единственным желанием – оказаться в твоих любящих объятиях. Вместо этого мне сказали, что ты заболела. Затем я вошел в спальню, где лежала ты, такая прекрасная, что мне пришлось броситься в ванную и целую вечность простоять под ледяным душем. Когда ты стала ласкать меня, я почувствовал себя самым счастливым – и самым несчастным – человеком на свете.
– Я тоже не могла понять, что ощущаю, – печально сказала Кэролайн. Тадео растерялся.
– Ты хочешь сказать… Ты думала… Она кивнула.
– Ох, должно быть, я просто сошла с ума. В его темных глазах мелькнул веселый огонек.
– Постарайся почаще сходить с ума.
– Скажи мне одну вещь, Тад.
– Все что угодно, – искренне ответил ее муж. – Ты ведь не забывал о том ожерелье, вер но?
Тадео вздохнул.
– Нет. Не совсем. – Он наклонился вперед, чтобы взять с кофейного столика свой бокал, и отпил виски, прежде чем продолжить. – Я собирался подарить ожерелье Рите на свадьбу. Когда мы разорвали помолвку, я не мог на него смотреть, поэтому засунул в домашний сейф и сделал вид, что его не существует. Это моя мать снова извлекла его на свет божий перед нашим отъездом и сказала, что самое время преподнести его тебе. К тому времени я уже был всем сердцем согласен с ней. Даже пожалел, что сам не додумался до этого. Ты ведь помнишь, тогда я понятия не имел, что она сказала обо мне и что по этому поводу думаешь ты. Ожерелье должно было просто показать, как я тебя люблю. – Тадео усмехнулся. – Мы, мужчины, предпочитаем демонстрировать любовь, а не говорить о ней.
Поставив бокал на столик, он взял руки Кэролайн в свои и погладил большими пальцами тыльные стороны ладоней.
– Мне очень жаль, если в результате того, что я говорил или делал, ты почувствовала себя униженной. Я никогда не буду просить тебя вести себя так, как той ночью. Обещаю…
– О… – разочарованно выдохнула Кэролайн.
– Если, конечно, ты сама этого не захочешь, – добавил Тадео с озорной улыбкой.
– Ты неисправим.
– А ты невероятно красива.
Он погладил ее по щеке, и сердце Кэролайн перевернулось в груди.
– Обними меня, Тад, – с трудом выдавила она. – Просто обними меня…
Он обвил ее руками – теплыми, сильными и надежными. Она со вздохом положила голову ему на грудь, слушая, как бьется его сердце, полное любви к ней.
Хороший человек, сказала о нем Рита.
И она права.
Он хороший человек, ее муж. Ее Тад.
