Это не наша война - [8]

— Худук, веди себя прилично в общественном месте, — попросил на этот раз Ройчи. Чего было в его словах больше: пожелания или отсутствие оного, не разберёшь — столь нейтральна была интонация. Хотя улыбается. Всё равно не поймёшь у него — хочет повеселиться или отдохнуть. — Такой чудесный вечер, — продолжил тот в том же духе.

И Худук решил: как карта ляжет.

— Просил червяк курицу зерно не клевать, — прокомментировал эльф.

— У тебя самого эта курица в голове живёт! — разозлился гоблин на нелестное сравнение. Ничего, что человек в данном случае был приравнен к червяку — это допустимо.

— Ха, да моя курица в тысячу раз благородней той чёрной жабы, что поселилась между твоими лопухами, — невозмутимо ответствовал эльф. Зная, сколь трепетно относится к своему слуховому органу тёмный (отличительный признак настоящего разумного!) и болезненно реагирует на «несправедливые» шутки, светлый с интересом наблюдал, как накаляется Худук. Из зелёного становится синим, из синего — каким-то фиолетово-чёрным, ощеренные мелкие зубы заскрипели, чуть не вышибая искру, кулаки сжаты — чистый ангел смерти. Вернее, ангелочек — по размеру.

— Ты заберёшь свои слова вместе с остатками зубов…

— Разве что с твоими. Согласен.

— Ты пожалеешь, что родился…

— Папа твой дракон.

Между эльфом и гоблином будто сгустился воздух — первый признак зарождающегося колдовства. Из пробитой клыками нижней губы на грудь Худука капала кровь, бешеные глаза стали отрешёнными, словно затянутыми некой пеленой. Эльф, не переставая ухмыляться, подобрался, левая рука скользнула к поясу, правая сжалась в некий знак, лицо обострилось — сквозь личину беззаботности и лёгкости проступило древнее существо, готовое в любой момент хладнокровно насадить на иголку любую бабочку, способное на расчётливую жестокость, если некто или нечто мешает пребывать в этом мире в гармонии.

— Хоп! — резко хлопнул в ладоши человек.

Тотчас схлынуло напряжение, тяжёлое и беспощадное, атмосфера разрядилась, и участники несостоявшегося поединка, можно сказать, смущённо отвернулись друг от друга, буркнув напоследок: гоблин: «Зазнайка — это наше слабое звено…», эльф: «Я же говорил, что тёмным нельзя доверять…»

Что поделать, тысячелетия кровавой вражды, генетически воспитанной ненависти не могут побороть проведенные бок о бок всего лишь года.

— Как дети, — укоризненно покачал головой гном и облегчённо вздохнул. В отличие от человека, всегда верно определявшего точку кипения, он этим похвастать не мог, поэтому предпочитал предотвращать подобные стычки заранее. Уж больно великий появлялся соблазн вмешаться. Понятно, на чьей стороне.

За этими милыми семейными разборками компания прибыла по назначению — к постоялому двору с неоднозначным названием: «Выходи на четырёх». Ниже вывески был подрисован мужик самой пьяной наружности, стоящий на четвереньках. При этом задняя его часть, судя по розовому округлению, хвостику колечком и характерным тоненьким ножкам, явно принадлежала свинье. Вдобавок, в оную задницу на манер вертела входил клинок (тщательно выполненная крестовая рукоятка не давала повода в том усомниться), а остриё, естественно, выходило изо рта незадачливого посетителя. Весельчак хозяин, видимо, решил угодить и любителям выпить и желающим почесать кулаки. Хотя любой пытливый ум мог задуматься о другоё версии названия, например: настоящего рубаку и силача на выходе будет ждать четвёрка деревенских красавцев, входящих в обязательную программу посещения трактира, которые в случае не получения ответов на свои вопросы изобразят картину нарисованную на вывеске. Только вживую — нанижут.

Въехав в ворота, Ройчи насторожился, различив в темноте в районе предполагаемой коновязи до десятка привязанных животных.

— Худук, кто? — тихо наклонился он к гоблину.

Человеческое зрение, особенно ночное, уступало зрению первородных рас. Тем более тёмных.

— Лошади, — Худук сразу понял опасения товарища.

Мужчина кивнул, провёл повозку вдоль крепкого двухметрового забора. Лошади — это не ягиры, хищники — скакуны уруков, но расслабляться не стоило — уж больно хороши привязанные животные — настоящие боевые кони.

К ним подбежал мальчишка.

— Что нужно господам?

— Добрый вечер для начала. Господа желают есть и спать.

Мальчишка, поняв свою оплошность, тут же исправился.

— Вечер добрый. И то и другое у нас отменного качества и было вдосталь, пока час назад не прибыли королевские гвардейцы, спешащие, — многозначительно закатанные вверх глаза, — по неотложному королевскому делу. Вам нужно переговорить с хозяином, светлым РоБмином, — рожица нахально скривилась.

— Понятно, — задумался Ройчи. — Так спешат, что могут и остаться ночевать… Ладно, — обернулся к мальчишке, — покажешь, куда отвести коней, дашь овёс. В любом случае нам надо остановиться. Ностромо, распряги Кыша и Мыша, проследи, пожалуйста, чтоб всё было нормально с кормом, — мальчишка оскорблено надулся. — Прощупай почву, — многозначительно подмигнул, намекая на ненавязчивые расспросы.

Впрочем, Ройчи об этом мог и не напоминать — всё было давно отработано в человеческих поселениях. Гном со своим добродушным лицом запросто втирался в доверие к прислуге, а человек и эльф, легко отвлекающий на себя благосклонное внимание (не только нежной половины человечества), выясняли обстановку, так сказать, через парадные двери. Гоблин и тролль в это время, как правило, отсиживались в повозке.