Это даже не умрёшь - [7]
- Эврика, - буркнул папа.
После трёхминутной перебранки на тему «Почему ты раньше об этом не вспомнил» мама и папа сказали Ване выключать Dendy и бежать во двор прогревать машину. На улице была стандартная февральская ночь с мокрым льдом внизу и мокрым снегом сверху. В ожидании родителей, Ваня прогревал воспетую в песнях вишнёвую девятку около двадцати минут. Потом ему пришлось заглушить двигатель и вернуться домой, чтобы своим обалдевшим присутствием помочь папе успокоить маму. Мама сидела на полу в прихожей и всхлипывала. К половине первого, после многочисленных «да-ничего-там-с-ней-страшного-сидит-книжку-читает-про-несчастную-любовь», им удалось поднять маму с пола, накинуть на неё пальто, вывести из квартиры и посадить в машину. Папа сел за руль. Ваня с ногами забрался на заднее сиденье и стал думать о подержанном BMW, который дядя Лёхи Смирнягина в январе пригнал из Германии.
Сразу за городом перестали работать дворники, и путь до дачи занял пять часов вместо трёх.
Свет в окнах дачи не горел, но сквозь уплотнившийся под утро снегопад мерцала лампочка над крыльцом. Папа сказал подождать его в машине и, ёжась от попадающих за шиворот снежинок, подошёл к дому. Замок на двери отсутствовал. Переступив порог, папа почувствовал прилив безотчётного страха. Он торопливо нашёл выключатель. Ни в одной, ни в другой комнате Зины не было, но на старом диване справа от входа лежала её куртка. Рядом с курткой валялся замок. Из замка торчали ключи.
- Зина? – попытался крикнуть папа.
Он прислушался и через несколько секунд разобрал звуки приглушённого копошения над своей головой. Он подошёл к лестнице на чердак. Посмотрел в чёрное прямоугольное отверстие в потолке.
- Зина? – повторил папа с облегчением.
Копошение продолжалось. Папа воткнул в розетку свисающий с чердака шнур. После серии всполохов отверстие загорелось синеватым светом. Папа ещё раз позвал Зину и, не дождавшись ответа, залез на чердак.
Он не имел никакого отношения к медицине, никогда не присутствовал на вскрытии, никогда не изучал ничего более впечатляющего, чем влияние простатита на половую функцию. В общем, он, конечно, не потерял сознания, но вытошнило его сразу. Залив рвотой стопку старых номеров «Огонька», папа неохотно выпрямился и снова повернулся в сторону Зины. Зина лежала на полу в самой середине чердака, рядом с опрокинутой скамейкой для развешивания белья. С балки наверху свисал кусок верёвки. Другой кусок находился на Зининой шее. Голова тряслась и была неестественно вывернута. Ещё более неестественно были вывернуты и тряслись руки и ноги. На месте лица и левой груди, которая должна была виднеться из-под разорванной блузки, дрожали бесформенные бледные выпуклости и комки. Скрюченные пальцы рук напоминали оплывшие розовые свечи.
Трупного запаха на чердаке не было.
- О ё-моё, - прошептал папа.
Через какое-то время он спустился за ножом, переборол отвращение и снял верёвку с шеи Зины. Его продолжало тошнить, но желудок уже был совершенно пуст.
Внизу хлопнула дверь.
- Толя, ну что там, ну что там такое? Что с ней? Она здесь?
- Живая, - крикнул папа. – Стой внизу, я щас спущусь.
В тот раз они отвезли Зину в больницу.
По дороге в город папа живописно въехал в канаву. До больницы добрались под конец дня. Зина не прекращала дёргаться, но где-то после полудня на её лицо начали возвращаться черты. Стали разглаживаться и приобретать нормальный облик остальные части тела. Таким образом, пресыщенному взору дежурного врача предстал уже не жуткий слепок в форме человеческого тела, но нечто и в самом деле напоминавшее шестнадцатилетнюю девочку.
- Что случилось? – спросил врач, задирая Зинино веко.
- Она пыталась повеситься, - объяснил папа.
Врач посмотрел на трясущуюся шею Зины.
- Пыталась повеситься? Без верёвки?
- Почему без верёвки? С верёвкой, - смутился папа.
На шее Зины не было видно никаких следов петли.
- Странно, почему она до сих пор без сознания, - в конце концов сказал врач. – На кому не похоже. В шесть утра её нашли? На полу лежала? Судороги уже должны были пройти... Их вообще не должно было быть. Головой ударялась она? Пульс нормальный. Абсолютно нормальный пульс. Зрачки реагируют. Шея чистая. Никакой борозды. Лицо одутловатое, всё верно. А кровоизлияний как будто не было. И никакой синюхи. Не было. Очевидно. Совершенно очевидно. Хм. Любопытно.
Несколько мгновений врач выглядел так, как будто ему на самом деле было любопытно. Потом на его лицо вернулось выражение сдержанного отсутствия.
- Анализы сделаем. Завтра Винницкий её посмотрит. Сегодня он уже ушёл. Любопытно.
Винницкий добрался до Зины только через три дня и не нашёл её случай любопытным, потому что через три дня Зина была в полном сознании и абсолютно здорова, хотя и не помнила ничего начиная с прошлого вторника.
- Да не вешалась она, - сказал Винницкий. – Инсценировка. Нет, что-то с ней серьёзно не в порядке, конечно. Но это не ко мне. Это к психиатрам.
Лесопарк
Зину увезли домой. В следующий понедельник, через десять дней после самоубийства, она пошла в школу и рассказала одноклассникам, что пережила приступ неизвестной науке болезни. Из-за приступа она несколько дней пролежала на даче – без сознания.
В этой истории будет много событий, сомнительных и разных. Будет трагедия, будет комедия, будут привычные компромиссы между ними. Будут мужчины и женщины, на первых порах случайные, затем влиятельные и даже любимые. Проплывёт Балтийский флот, пролетят истребители шведского производства, прошумят фанаты «Евровидения». Сделают своё сероватое дело журналисты и бойцы невидимого фронта. Не обойтись без истории и философии; никуда не деться от любви и лёгких наркотиков в самых чудесных злачных местах. Будет подтаявшая Москва 57-го.
Когда-нибудь (совсем поздно, в необратимую пустоту) я напишу то, что больше всего хочу написать сейчас. Прямым текстом.А сейчас о перчатках.Перчатки нашёл грузноватый Миша тридцати девяти лет, зубной врач. Они лежали в кафе посреди шведского города, где я живу. В другой день Миша решил бы, что место занято, и выбрал бы другое. И жанровую прозу я писал бы не про него, а про пакистанского студента Захида Икбала, который случайно влюбился в прекрасную шведку семнадцати лет, влюблённую (пока) только в лошадей.Иллюстрации Натальи Ямщиковой.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.