Это было давно - [6]
Сейчас же был потребован для объяснений прокурор, написан протест, но разве эти шаги могли нас успокоить?! В феврале разнеслись вести, что нас всех, в числе 74 человек, будут из Москвы отправлять в Сибирь частями, что женщин отделят от мужчин. Мы, естественно, связали это с вестями об архангельских насилиях и после недолгого обсуждения решили, что с нами в розницу расправятся быстро, если же мы потребуем, чтобы нас отправили всех вместе, то положение наше будет безопаснее. Решено - сделано. Сейчас же написали общее заявление, что отказываемся идти в Сибирь группами и требуем отправки с первой партией всех нас вместе.
Явился прокурор.
- Резолюция администрации окончательная, - заявил он нам, - вы будете отправлены группами.
- Нет, мы будем отправлены все вместе. Иначе мы ни за что не согласимся. Вам придется брать нас силою.
- Ну, так что же-с! Возьмем!
- Попробуйте!
В тот же день, 2 февраля 1888 года, мы объявили голодовку и приняли решение быть вместе в камере третьего этажа и забаррикадировать двери. Само собой разумеется, оружия у нас никакого не было. Но наиболее горячие товарищи запаслись брусками из под переплетного пресса, поленьями дров и т. п.
Администрация заволновалась. Оставить нас в таком положении? - Нельзя! Уступить? - Конечно, тоже нельзя. Вывод ясен: надо нас взять силой и рассадить по разным местам.
5 февраля башня была с утра осаждена солдатами и надзирателями, числом не менее 150 человек. Начались переговоры с тюремным начальством, с начальником отряда, с жандармским ротмистром и товарищем прокурора. От нас требовали полной сдачи, мы же требовали полной уступки. Разговоры затянулись до вечера, когда начальник тюрьмы отдал приказ взять нас...
Мы все были наверху. Двери были заслонены кроватями, наваленными друг на дружку табуретками. Длинный стол поставлен у противоположной стены. Мы ждали молча.
Вскоре раздались шаги по винтовой лестнице, застучали приклады ружей в дверь, и она быстро подалась. Перед нами оказался офицер с солдатами, державшими ружья на перевес, как перед боем... Офицер обратился к нам с вопросом, почему мы не хотим подчиниться предъявленному распоряжению тюремной администрации. Один из товарищей подробно объяснил, что, ввиду трудности и опасности путешествия (тогда еще не было Сибирской железной дороги и приходилось идти больше 6.000 верст этапами, большей частью пешком!), мы не можем добровольно согласиться на разделение нас на группы.
Офицер нас хорошо понял, поняли и солдаты, но скрывавшийся за их спиною тюремный начальник отдал офицеру приказ: - Что же еще разговаривать! Берите их!
Началась свалка, в которой ни солдаты нас не трогали серьезно, ни мы их, ибо мы взаимно не чувствовали друг к другу, конечно, никакой вражды, да и офицер явно показывал своим поведением, что он вовсе не хочет совершать над нами насилия. Не прошло и пяти минут, как он отдал приказ солдатам уходить...
Мы остались опять одни. Стали считать результаты возни... Среди нас не оказалось одного товарища, которого успели все-таки вытащить и, как мы потом узнали, посадить в карцер. На площадке лестницы не оказалось лампы... Оказалось, что особенно раздраженный на тюремного начальника Штольц бросил в него лампу...
Прошло еще часа два. Двор, окружавший башню, наполнился целым отрядом тюремных надзирателей. Солдат увели. Впереди надзирателей - жандармский офицер и товарищ прокурора рядом все с тем же начальником тюрьмы. Обсудив положение, мы, между тем, решили, что нет смысла продолжать сопротивление при таком неравенстве сил и надо войти в переговоры. Мы сами вышли во двор. Началось долгое объяснение... во время которого мы незаметно были окружены двойным кольцом конвоя... Объяснения привели к обещанию прокурора рассмотреть дело подробно и серьезно и удовлетворить нас. И закончил он свою речь обращением к надзирателю:
- Выводите каждого врозь!
Нас стали по списку вызывать и выводить со двора...
Пятеро оказались в карцерах, одиннадцать человек, в числе которых был и я, в одиночных камерах одной из башен, все остальные были переведены в общий корпус и помещены в отдельном коридоре с тремя большими камерами. Для каждого кровать, небольшие столики, табуретки.
Мы быстро освоились с новым положением, и нельзя сказать, чтобы мы плохо себя чувствовали в течение марта и апреля.
Ежедневно приводили к нам все новых и новых административных ссыльных со всех концов России. Мы всякого расспрашивали о настроениях на местах, и у нас получилось впечатление, что хотя организации партии "Народной Воли" всюду разбиты, но в народной массе идет то глухое, святое недовольство жизнью, которое в конце концов неизбежно приводит к переменам, к улучшениям жизни.
Конечно, мы знали, что тяжелая жизнь народа не может сразу повернуться в райскую, но мы видели, что труды нашего посева не пропадают зря. Мы поэтому бодро смотрели на будущее и упорно готовились к нему, укрепляя свой дух, расширяя знания. С воли о нас заботились. Нужды в пище и одежде мы не ощущали. Все было дешево, доступно. Но кроме того, что нам посылали родные и друзья, мы и сами старались заработать. В. А. Гольцев, бывший профессор Московского университета, прислал нам для перевода книгу французского ученого Летурно "Социология", и мы ее усердно переводили... Трудно было пересылать ему перевод. Через начальство? Пропадет, да и скандал целый поднимется! Мы столковались с одним хорошим надзирателем, и он тайком понемногу перетаскивал нашу работу на квартиру В. А. Гольцева. Впоследствии эта книга была напечатана под его редакцией.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.