Этика Спинозы как метафизика морали - [69]

Они обязываются не совершать ничего враждебного всем другим. Как полагает Спиноза, люди, непостоянные и изменчивые, при обычном порядке вещей подверженные аффектам, могут быть принуждаемы к обузданию своих аффективных влечений только воздействием на них более сильного и противоположного по своей направленности аффекта – каждый их них удерживается от нанесения вреда другому боязнью большего вреда для себя. Право на моральное суждение и на мщение передается обществу. При этом оно устанавливает законы человеческого общения не на основе разума, а путем угроз. Это можно назвать гражданским состоянием человеческого общества (IV 37 схол. 2).

В естественном состоянии (in statu naturali) нет определения доброго и злого на основании общего признания, поскольку здесь каждый заботится о собственной пользе и сам определяет доброе и злое по собственному усмотрению. В этом естественном состоянии нельзя представить себе греха (peccatum). Точно также в естественном состоянии нет ничего, что могло бы назваться справедливым или несправедливым.

На этом основании Спиноза делает важный вывод, согласно которому такие основополагающие категории морального и правового сознания, как справедливость и несправедливость, проступок и заслуга, составляют всего лишь внешние понятия (notiones extrinsecas), поскольку, как он говорит, они не являются атрибутами, выражающими природу ума. Возможно, в этом случае мы в очередной раз имеем дело с проводимым Спинозой в схолии к теореме 15 ч. I фундаментальным различением между двумя представлениями о вещах – модальным (modaliter) и реальным (realiter). Реальное состояние вещей соответствует их субстанциальной природе, которая характеризуется своими атрибутами, в число которых привычные для обыденного человеческого рассудка морально-правовые понятия не входят. Об этих и других концептах ума (добро, зло, порядок, беспорядок, красота и безобразие) Спиноза рассуждает в Прибавлении к ч. I «Этики». Он полагает, что эти модальные феномены лишены подлинной реальности и представляют собой частные диспозиции атрибутов субстанции или продукты человеческого воображения (entia imaginationis).

4.16. Возможности познания добра и зла

Говоря о возможности познания добра и зла, Спиноза проводит различение между аффектом и идеей аффекта: познание добра и зла есть идея аффекта радости и печали, необходимо вытекающая из самого аффекта радости и печали (IV 8). Любой аффект есть особое состояние тела и идея этого состояния тела (III Определ. З), в частности аффекты радости и печали, представляют собой особые состояния нашего ума, выражающие (III 11 схол.) определенные состояния нашего тела, т. е. его переходы к большему или меньшему совершенству, что также связано с определенным порядком идей в нашем уме. Кроме того, в Общем определении аффектов Спиноза характеризует аффекты как смутные идеи, обозначающие те или иные состояния тела (III Общее опред. аффектов). Эти смутные идеи ума, или идеи состояний тела, могут быть предметом познавательной деятельности ума, также оперирующего определенными идеями.

Известно, что идеи состояний тела (аффекты) не могут быть адекватными (они опираются на способность воображения), в то время как некоторые идеи ума, соединенные с аффектами, будучи как бы идеями идей, в силу своей отвлеченности от единичных тел могут претендовать на адекватность, хотя и не все такие идеи идей могут быть адекватными. Как говорит Спиноза, идея познания аффекта отличается от самого аффекта только в представлении. В этом случае «познание добра и зла есть не что иное, как самый аффект, поскольку мы сознаем его (conscii sumus)», т. е. мы представляем аффект перед своим мысленным взором или дополняем аффект (идею состояния тела) другой идеей, способной рефлектировать над первой (IV 8). Но, как оказывается, эта идея, дублирующая идею состояния тела, или, другими словами, являющаяся познанием аффекта, обладает качественным сродством с ним – по словам Спинозы, она вытекает из самого аффекта. Это означает, что мера познания данного аффекта всегда ограничена и определяется возможностями человеческого разума, который неспособен представлять всю совокупность причин, вызывающих тот или иной аффект, во всей полноте. А именно такая определенность нашего ума делает познание аффекта неадекватным.

Между тем, как мы уже отмечали, добро и зло, характеризующие изменчивые состояния нашего тела и ума, являются по природе своей аффектами. Можно сказать, что добро выражает благоприятное состояние нашего тела и ума – в этом случае их способность к свойственным им действиям увеличивается, и человек испытывает радость. И наоборот, зло приводит тело и ум в неблагоприятное состояние – соответственно, их способность к действию уменьшается, и человек испытывает печаль. Поэтому можно заранее предположить, что, с точки зрения Спинозы, и добро, и зло не могут быть предметами адекватного познания – их познание будет неадекватным. Хотя Спиноза переносит эту оценку только на познание зла – «Познание зла есть познание неадекватное» (IV 64), – сути дела это не меняет, что и подтверждается теоремой 68 из ч. IV «Этики», о которой у нас речь пойдет отдельно.