Этика Нового Завета - [10]
Хотя характеристика, данная Дибелиусом этическому материалу Павла, подверглась в науке острой критике[4], его разделение между богословским и этическим аспектами посланий продолжало находить сторонников. Например, Ханс Дитер Бец в крупном комментарии к Посланию к Галатам пишет следующее о Гал 5:1-6:10:
Павел не дает галатам специфически христианской этики. Он обращается к христианину как к образованному и ответственному человеку. Он не ждет от христианина чего-то большего, чем от любого другого образованного человека в эллинистической культуре своего времени. Довольно примечательным образом Павел подстраивается под этическую мысль современников[5].
По мнению Беца, Павлово благовестие может послужить мотивацией правильного поведения, но не предполагает специфически христианского представления о том, что правильно, а что - нет; Павел заимствует нравственные нормы, из окружающей его образованной культуры.
Значение подобного анализа очевидно: если отсутствует внутренняя связь между этикой Павла и его богословием, то нормативный статус тех или иных его конкретных этических наставлений оказывается под вопросом. Получается, что, когда христианское благовестие переходит во времени и пространстве в другую культуру, оно без труда может воспринимать ее нормы. (Часто можно слышать, как в этом ключе рассуждают при обсуждении Павловых воззрений на сексуальную этику.) И напротив, если этика Павла самым непосредственным образом связана с его богословием, то нормативный характер его нравственного учения неразрывно связан с авторитетом его благовестил. Конечно, эти герменевтические соображения сами по себе не предопределяют результат анализа, но неплохо представлять, что именно поставлено на карту.
Таким образом, при исследовании Павловой этики перед нами возникают следующие критические вопросы: основаны ли этические нормы Павла на его благовестии? Из чего он исходил в своих пастырских советах? Походил ли Павел на современных авторов передовиц или ведущих газетных разделов «Советы», апеллирующих при обсуждении нравственности к здравому смыслу и пристойности? Или его рекомендации формировались его благовестием? Требует ли истина его благовестия именно тех ответов, которые он давал?
Далее я попытаюсь показать укорененность этических учений Павла в его богословской мысли. Лишь отстранившись от реального содержания Павловых посланий, можно постулировать дихотомию между его богословием и этикой, или между керигмой (провозвестием Евангелия) и дидахе (учением о нормах поведения), или между индикативом (то, что Бог сделал во Христе) и императивом (то, что призваны делать люди). Чем внимательнее мы читаем послания Павла, тем менее обоснованными кажутся эти знакомые дихотомии. В этих текстах трудно провести четкую грань между богословием и этикой[6]. Они спаяны воедино: специфические пасторские проблемы в Павловых церквах вызывают его богословские размышления. И богословие развивается буквально на наших глазах. Павел не просто повторяет старые доктрины, но богословствует в процессе создания послания[7], богословствует с целью привить церквам определенное поведение. Для Павла богословие никогда не было абстрактным, отвлеченным от реальной жизни занятием. Оно всегда было средством построения общины.
Павла влечет богословская мечта необычайного размаха: все рассматривается в свете Евангелия, решения всех пастырских проблем отыскиваются в свете Евангелия. Павел высказывается по всем вопросам - идоложертвенная пища, правильное поведение во время общинных трапез, дар языков, сексуальная жизнь супружеских пар. Однако сам же Павел отмечает, что за различными его ответами на проблемы, возникающие в ходе попыток общины жить богоугодной жизнью, стоит определенная цельная Весть[8]. Он пишет коринфянам: «И когда я приходил к вам, братья и сестры, приходил возвещать вам свидетельство Божие не к превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор 2:1-2). С этой единственной вестью о Христе распятом Павел и приступает к решению всех конкретных проблем поведения, возникающих в его молодых общинах... Однако каким именно образом благовестие о распятом Христе решает все этические вопросы? Об этом мы вскоре поговорим подробно.
Поскольку реакция Павла обусловлена конкретными ситуациями, при исследовании Павловой этики лучше всего рассматривать их по очереди: проблема и ответ на нее апостола[9]. К сожалению, объемы исследования не позволяют провести здесь индуктивный экзегетический анализ индивидуальных посланий. Вместо этого мы сделаем краткий набросок нравственной позиции Павла, рассмотрев свидетельство всех его посланий[10]. Наша дискуссия будет структурирована следующим образом.
Первое. Сначала мы обратим внимание на три повторяющихся и взаимосвязанных богословских мотива, которые в этическом богословии Павла являются как бы каркасом, несущей конструкцией: эсхатология, крест и новая община во Христе. Без этого общего описания Павловой мысли не обойтись, поскольку, как отметил Виктор Ферниш в своем крупном исследовании «Богословие и этика у Павла», изучение этики Павла должно начинаться с «богословских убеждений, которые лежат в основе его конкретных увещеваний и наставлений»
