Эти поразительные индийцы - [21]
Поскольку дальше в этой моей небольшой книге будет не раз упоминаться и повесть о Раме, ставшем героем другой эпической поэмы – «Рамáяны», скажу тут же, что я предложила Центральному детскому театру в Москве мой пересказ и этой поэмы в форме пьесы для детей, и она была благосклонно принята театром и шла на его сцене в течение двадцати лет. Многие москвичи, бывшие тогда школьниками, вспоминают, возможно, героя Раму, помогавших ему в битве с демонами обезьян и их полководца Ханумана, которого почитают в Индии и в наши дни.
Рамáяна чрезвычайно привлекательна не только описаниями приключений или битв, она насыщена, причем крайне ненавязчиво, теми же воспитательными мотивами, которые проходят и через всю Махабхарату. Повторяю – ненавязчиво. Ореол чести, славы, верности друг другу и родному народу, ореол супружеской и братской верности невидимо просвечивает сквозь все ее описания и очень сильно действует на психику юного формирующегося человека. Супруга героя Рамы, Сúта, почитается в Индии как светлая мать всей страны и лучший образец для подражания каждой девочке, а брат Рамы, последовавший за ним в горькое изгнание, воспевается как пример братской преданности.
Моя роль в публикации обеих поэм чисто механическая – нельзя было, узнав их по воле судьбы, не попытаться познакомить с ними моих соотечественников. Особенно тех, кому не суждено побывать в Индии, где каждый школьник вам перескажет эпизоды из обеих великих поэм, и где во всех формах народного театра разыгрываются сцены из них.
8. ЗДЕСЬ НЕРАЗРЫВНА СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Едем из Дели через Мирýт, или, в более точном произношении, Мерáтх, а дальше по Мирутскому шоссе. Глиняные деревни, конические хранилища для топлива – сухих навозных лепешек, маленькие участки полей, окаймленные узкими ирригационными каналами, группы оживленно болтающих женщин возле колодцев и солнечные блики на боках круглых медных кувшинов для воды, плакаты, призывающие к ограничению деторождения. Опять домики с плоскими крышами за глиняными заборами, беленькие храмы возле деревень, буйволы, лежащие в воде деревенских прудов, серое полотно раскаленного шоссе, стада тощего скота, бредущие навстречу, – все как обычно в любой обычной поездке по обычному индийскому шоссе… И вдруг!
– Стойте, Кеваль! – закричала я.
– Что случилось, мэдам?
Но я уже выскочила из машины, подбежала к дорожному указателю на развилке дороги и застыла перед ним, глазам своим не веря. На трех его стрелках черной краской было написано четко и ясно на современном хинди, что до Мератха, откуда мы ехали, 20 миль, до какого-то неизвестного мне городка Рамраджа 8 миль, а до Хастинапура – до Хастинапура – 3 мили! Что это? Галлюцинация?
Мои ощущения можно было сравнить только с чувствами человека, который где-нибудь в Турции, например, увидел бы указатель: «До Трои столько-то», причем раньше, чем ее останки были обнаружены Шлиманом и раскопаны, то есть тогда, когда все знали, что нас от нее отделяют века, но что где-то когда-то она все же существовала, а где и когда – никто не знал.
Читаю снова и снова букву за буквой: до Хастинапура – 3 мили. А за дорожным знаком – столбы электропередачи и провода – наша эпоха. Три мили – это еще можно понять. А сколько тысячелетий?!
Минимум пять – по всем подсчетам историков и астрономов индийской традиционной школы и по глубокому убеждению народа Индии.
Значит, от событий, описанных в великой эпической поэме «Махабхарате», меня отделяет пять тысячелетий.
Куда же указывает дорожный знак? В реально существующий Хастинапур или в глубину веков – в прославленную столицу царей «Махабхараты», подвигам которых посвящено множество эпизодов этой поэмы Древней Индии?
Итак, в III тысячелетии до нашей эры здесь, где сейчас находимся мы, жили всесильные Кауравы, то есть потомки рода Куру, который прославился своими великими подвигами во всех трех мирах: земном, небесном и подземном. Имя каждого царя из рода Куру бессмертно, ибо мудростью, справедливостью, отвагой и заботой о благе своих подданных было отмечено каждое их деяние – до тех пор, пока не началась череда непоправимых бед…
– Поедемте, мэдам, нельзя так долго стоять под солнцем, – это голос Кеваля.
– Да, конечно, да, поедем, сейчас поедем, да… А знаете, Кеваль, куда поедем?
– Знаю. Вы мне сказали – в колледж возле Рамраджа.
– Нет, нет. В Хастинапур. Разворачивайте машину!
Побежала под колеса горячая река асфальта. Я откинулась на мягкую спинку сиденья.
Да, так что же случилось? С чего начались все несчастья рода Куру? Много несчастий и невероятно много приключений.
…Один из царей не оставил потомства, а потому всему славному роду Куру грозила гибель. И тогда к его двум женам был призван великий мудрец Вьяса, которого почитают создателем «Махабхараты», – черный, косматый и страшный. Когда он взошел на ложе первой из жен, она от ужаса закрыла глаза, и сын ее появился на свет слепым. Его назвали «Дхритарáштра», то есть «Могучий Царь», потому что ему, как старшему в роду, предстояло править царством. Предстояло. Но он не правил. Не правил много лет – пока царил в Хастинапуре его младший брат Панду, который не был слеп. «Панду» означает «бледный». Это имя дали мальчику из-за того, что его мать, увидев приближающегося Вьясу, смертельно побледнела и родила в назначенный богами срок мальчика со светлой кожей…
