Эти непонятные корейцы - [14]

Но не так давно мне стало ясно, что этого добра хватает и в Корее.

Как-то в магазине я увидела книгу профессора Ким Ген Иля «Конфуций должен умереть, чтобы страна жила»{12 Ким Ген Иль. Кончжага чугоя нарага санда. Изд-во «Пада чхульпханса», 1999.}. Заинтригованная решительным названием, я немедленно купила ее. И не пожалела.

Оказалось, что я приобрела бестселлер — 30 тысяч экземпляров «Конфуция» были распроданы за первые 10 дней после выхода в свет. Англоязычная газета «Корея геральд»{13 «Корея геральд» — англоязычная газета, выходящая в Сеуле.} назвала эту книгу «глотком свежего воздуха для тех, кто устал от устаревшей социальной доктрины». После такой выразительной рекламы я тут же углубилась в чтение «социальной бомбы», автор которой, корейский специалист по классической китайской литературе, профессор университета Санмен, на протяжении 320 страниц эмоционально доказывает, что все беды современного корейского общества, являются, оказывается, результатом проникновения конфуцианства на корейскую землю. «Кризис МВФ»{14 Экономический кризис 1998 года.}, японская колонизация{15 В 1910—1945 годах Корея была официально аннексирована Японией.}, отсутствие творческой инициативы молодежи, порабощение женщин, сословность, патриархальные путы — все принесло на корейскую землю оно, ненавистное.

Звучало это, по корейским меркам, весьма революционно. Понятно, почему хвалила книгу англоязычная газета. Идеи корейского автора фактически повторяли все претензии к этой стране приезжих преподавателей английского, сердитых на Корею за то, что она — не 51-й американский штат. Было очевидно, что эти люди, основные читатели англоязычной «Корея геральд», примут книгу радикального профессора «на ура» и с удовольствием помогут своим ученикам отряхнуть прах старого учения с корейской земли. Но мне почему-то присоединяться к ним не хотелось. Я-то приехала из страны, где прах с ног отряхивали не однажды, и каждый раз — с самыми печальными последствиями.

Бей Конфуция, спасай Корею?

Сомнения в правоте автора начали закрадываться у меня с первых страниц. Подозрительно большим показался список грехов, взваливаемых на беднягу Конфуция, умершего аж в 479 году до нашей эры. На память приходил перестроечный стишок о человеке, который со страшной головной болью просыпается наутро после попойки и, с отвращением обозревая свою загаженную комнату, прочувствованно изрекает: «До чего же довели коммунисты-суки!» Рецепт вечного счастья, предлагаемый уважаемым Ким Ген Илем, так же чарующе прост: убей Конфуция (коммунистов, евреев, негров — список можно продолжить) — и будет тебе и экономика процветающей, и комната чистой, и вообще небо в алмазах. А ведь очевидно, что не сам Конфуций пришел на эту землю и поработил ее — корейская земля приняла его, потому что его учение лучше, органичнее других подходило к народной психологии и условиям страны.

«Мы были когда-то ясными и чистыми людьми, людьми, полными уверенности в себе, а превратились в затоптанных «корейцев-конфуцианцев» с промытыми мозгами», «мы отстали от мира на 100 лет»… — читаю я откровения г-на Кима. Интересно, а откуда уважаемый профессор взял столь точные сведения о моральном облике людей, которые жили на корейской земле до торжества на ней конфуцианства, то есть по меньшей мере 600 лет назад?

И неужели современные корейцы (безусловно, люди конфуцианского мышления), которые за 30 лет вырвали свою страну из тяжелой нищеты и вышли на мировой уровень технологии и науки, — это лишь «затоптанные» люди с «промытыми мозгами»?

Если звезды зажигаются…

В чем же так «отстали от мира» соотечественники мистера Кима?

Отсутствие личной свободы и демократии — вот что ставит профессор Конфуцию в вину в первую очередь. Конфуцианское понятие долга в основном связывает корейца с окружающим миром — долг перед семьей, родителями, долг перед фирмой, долг перед страной… И нет в этом пожизненном долговом обязательстве места свободному творческому полету, сплошное «насилие над личностью»…

Все почти верно, но… ведь и окружающая жизнь не оставляет корейцу особого места для полета, она сама — одно большое насилие. Бедная земля досталась корейцам, да и той мало. Выжить на ней можно только за счет нескончаемой работы. Работать же беззаветно и неустанно можно только при условии жесткой внутренней дисциплины и осознании долга — что и предлагает корейцу конфуцианство. Этой же цели выживания служит и строгая конфуцианская субординация, уважение к установленному порядку и, что скрывать, подавление требований отдельно взятой личности — не будь этого принципа, передрались бы, наверное, люди на этой маленькой земле насмерть. Это ведь не Россия, не Америка — уйти корейцу в случае конфликта некуда. Поэтому выход предлагается самый простой — не конфликтовать, не рыпаться и не выпендриваться, а работать для своих детей, для родителей, на благо рода и страны. Выживать. И пока выживание остается для нации актуальной задачей — будет жить и Конфуций, никаким самым привлекательным западным учениям его не заменить.

Я вовсе не хочу идеализировать конфуцианство — как у любой общенациональной идеологии, у него есть свои издержки. Сама «широкоформатность» тому залогом — не может идеально подходить одно учение всем до одного. Как демократия родила не только несомненные достоинства Америки, но и армию бездельников, сидящих на разнообразных пособиях, так и конфуцианство, сдерживая свободу личности, не могло не породить связанные с этим проблемы. И тем не менее в целом работу этого учения в Корее нельзя не признать эффективной. В список современных заслуг конфуцианства можно внести и «чудо на Хангане»{