Эти настоящие парни - [30]

В игре со сборной Бобров применяет удивительно гибкую тактику. Игра идет не только на равных, но и с явным преимуществом его команды. И если матч заканчивается со счетом 0:0, то только потому, что нападающие ВВС делают досадные промахи, штурмуя ворота сборной.

Однако никто, в том числе и сам Бобров, не мог предположить, чем закончится для него эта игра.

После Леселидзе и дальше по мере последующих тренировок и игр Аркадьеву становилось ясно, что олимпийской сборной не хватает лидера, не хватает человека, умеющего организовать и повести за собой игроков, человека, способного поднять игру до ее величайшего накала, выдержать этот накал и решить исход поединка.

Аркадьев знал только одного человека, способного сделать все это. Таким человеком был Бобров. Но Бобров был болен. Ведь не зря Миронова говорила: «Какое счастье, что он не включен в олимпийскую сборную».

Аркадьев размышлял, колебался, раздумывал, вертел и так и эдак.

– Ну что там у него? Вы можете мне сказать, что там у него? – в миллионный раз спрашивает меня Борис Андреевич, прекрасно зная, чем страдал Бобров.

– Спросите у Мироновой.

– Да знаю я, Олег Маркович, знаю.

Потом брал меня под руку и отводил в сторону:

– Слушайте, а может быть…

Я понимал этого великолепного педагога и чудесного человека, находившегося сейчас между Сциллой и Харибдой, между ответственностью перед здоровьем человека и ответственностью первых наших Олимпийских игр. Он был в курсе наших отношений и спрашивал меня о Боброве не только и не столько как врача, сколько как друга, который никогда не подвел бы своего товарища.

Стремительно летело время. И только на самом последнем этапе Борис Андреевич решился на разговор с Всеволодом Михайловичем. А этот сумасшедший, лишь только Аркадьев раскрыл рот, ответил ему в своей извечной манере – коротко и безапелляционно:

– Сыграем. Все будет нормально.

Чем же руководствовался Аркадьев, приглашая Боброва в сборную? Из чего исходил? Из двух качеств Боброва: мужества и мастерства.

Теперь, десятилетия спустя, я понимаю и другое. Аркадьев прекрасно знал, что для Боброва может быть только одна жизнь – жизнь «среди молний». Что для него самого участие в Олимпийских играх значило прожить еще один отрезок жизни в излюбленном «бобровском» режиме. И это духовное начало должно было превалировать над физическим. Здоровый дух должен был на этот раз возродить здоровое тело.

Я стал готовить Боброва к участию в Олимпийских играх. Делалось все возможное, чтобы привести хотя бы в относительную норму его многострадальные колени, которым еще предстояло многое вынести на футбольном стадионе в Финляндии. Перед каждой тренировкой и игрой делались многочисленные процедуры, проводилось необходимое лечение. И надо сказать, что могучий дух моего пациента действительно помогал ему. Чувствовал он себя значительно лучше, увереннее, рецидивов не было. Однако передо мной стояла задача создать достаточный запас прочности коленных суставов для предстоящих футбольных баталий. Но кто мог сказать, как велика будет эта прочность?

…Финляндия. Олимпийские игры. Одна из центральных встреч: сборная СССР – сборная Югославии. Второй тайм. Счет 1: 5 в пользу югославов. Мы безнадежно проигрываем встречу. Трудно верить в чудо, и потому что эта игра олимпийского уровня, и потому что это второй тайм, и потому что слишком велик разрыв в счете.

Столько, сколько я знал Боброва, столько я знал о его странной способности искать силу и вдохновение там, где для других не остается даже надежд. Чем драматичнее и, казалось бы, безысходнее складывалась ситуация, тем вдохновеннее и ярче начинал он играть.

Что он делает в безнадежно потерянной игре с югославами? Как лев, как барс, почуявший запах крови, бросается он к воротам соперников, и уже ничто не может его удержать. Вот то, что искал для сборной Борис Аркадьев. Бобров организует одну атаку за другой, бросая своими прорывами громогласный вызов соперникам: «Держитесь, игра только начинается!»

Мгновенный шок, и югославы бросаются в ответную атаку. Не для того они с разгромным счетом обыгрывали нас, чтобы уступить хоть один мяч.

Прекрасно! Ничего более подходящего и выигрышного они не могли предложить Боброву. Потому что вот такого сорта схватки и есть его стихия.

Теперь Аркадьев уже отчетливо видел, что удержать разрыв югославы не смогут. Главные события действительно только начинались. А может быть… Чем черт (а в данный момент этим чертом был Бобров) не шутит. Но все-таки слишком велик разрыв…

И невероятное происходит. В последние, заключительные минуты не просто матча, а олимпийского матча в ворота югославской команды влетают четыре мяча. Четыре! 5: 5. Ничья!!

Три мяча в этой игре забивает Всеволод Бобров.

Интересно, что подумали бы его соперники, что подумал бы югославский вратарь, узнав о том, что во время матча Боброву новокаиновых блокад было сделано столько, что, наверное, не кровь, а новокаин бежал по кровеносным сосудам этого одержимого бомбардира?

К сожалению, главная победа на Олимпийском турнире досталась не нам. В дополнительном матче мы югославам все-таки проиграли. Расстроенными футболисты уезжали из Хельсинки.