Эта проклятая засуха - [23]

Мали принадлежит к наименее изученным странам малоисследованной Африки. Особенно это относится к тем землям, которые входили в состав раннефеодальных империй — Гане, Мали, Масине, Сонгаи (Гао).

1

Это было в глубине страны — не слишком близко и не слишком далеко от столицы. За день можно добраться туда и потом обратно в Бамако. Недалеко от дороги — типичной африканской «стиральной доски», по которой можно ехать со скоростью и пять и восемьдесят километров в час, стояло несколько палаток туарегов из кусков кожи и старого тряпья. Возле них валялись домашняя утварь, мусор, полуразвалившийся велосипед. Никаких признаков верблюдов, лошадей или каких-либо других животных.

Жители этого лагеря пришли сюда с севера, гонимые ужасом и смертью. Сахара умирала, а туареги не хотели умирать вместе с ней. Часть жителей пустыни двинулась дальше на юг, а некоторых власти принудили остаться и поселиться в этих местах. Среди них были представители каст — от элиты (имхар) до рабов.

Туареги приветствовали меня не слишком шумно, но доброжелательно, потому что со мной был Рене, с которым они издавна вели какие-то, им одним известные дела. Я пил сладкий чай (непременно три чашки) и приглядывался к серьезным лицам, сдержанным жестам, к их манере держаться. И не заметил ни подавленности, ни страха перед будущим — таким неопределенным и невеселым. А ведь они утратили почти все, сохранив лишь то, что сумели унести на себе.

Первая чашка чаю — первые вопросы. Рене переводит. Мне хочется узнать, было ли бедствие полной неожиданностью для них, или оно надвигалось постепенно. А может быть, они его предчувствовали? На вопросы отвечает мужчина средних лет. Я внимательно слушаю его бормотание сквозь закрывающий половину лица тагельмуст. Он красив, словно шейх из фильма с Марлен Дитрих. Щурит глаза, как будто в палатке дует ветер.

— Задолго до того, как случиться беде, по пустыне носились ветры. Старые пути кочевников заносило, и даже те, кто там родился, не могли найти дорогу.

Вторая чашка — в палатку протискиваются новые гости. «Мир вам», — говорят. Едва запахнет чаем — гости тут как тут, даже если на дворе поздний вечер.

— Вы решились уйти из родных мест, только когда потеряли надежду?

— Мы никогда не теряем надежды. Потому мы и существуем.

— Почему же вы ушли из пустыни?

— Бог ее оставил.

— Вернетесь?

— Мы будем жить там, где жили многие поколения наших предков.

В последнем я не уверен, поскольку в Ниамее и Бамако видел первые признаки того, что туареги привыкают к новым условиям. Некоторые из них уже переселились из палаток в прочные хижины. Мне рассказали об одном туареге, который приобрел несколько десятков коров и коз и нанял пастухов… из города. Но даже если не принимать во внимание эти исключения из правила, все туареги стараются приспособиться к новым условиям, продержаться любой ценой — жизнь берет свое. Порой они поступают даже весьма неэтично. Так, известны случаи продажи двенадцатилетних девочек в публичные дома. Об интеграции пока говорить не приходится — к этому не стремятся ни туареги, ни тем более основное население стран Сахеля.

После третьей чашки я попросил «шейха» написать мне свой адрес и протянул ручку. «Шейх» взял ручку и передал ее сидящему рядом мужчине, поскольку, как объяснил мне Рене, он был неграмотен. Зато слуга умел бегло читать и писать.

— Как же это произошло?

— Некогда французы приказали туарегам посылать детей в школы. Гуареги послушались. Но в школы отправили детей рабов и представителей низших каст. Сейчас эти школьники стали взрослыми.

— С точки зрения контактов с цивилизованным миром, с городами эти образованные вассалы попали в более выгодное положение, чем их неграмотные господа.

— Можно сказать, что так. Хотя родо-племенная структура сохраняется и за пределами Сахары. На нее не влияет ничто. Лишь немногие туареги готовы считаться с фактом существования какого-то там Мали или Нигера. В это трудно поверить, но у них имеется собственная политическая конфедерация. Административные границы государств для них не существуют. Здешние туареги, например, принадлежат к конфедерации Ахаггар, которая ни о каком Мали ничего не желает знать.

2

В проспекте, распространяемом агентством «Эр Мали», сказано: «Белое население ведет преимущественно кочевой образ жизни и в большой степени зависит от своего скота».

Легко догадаться, что речь идет не о проживающих в Мали европейцах, а о других группах населения, прежде всего о туарегах; это их, в отличие от других народностей — бамбара, малинке, бобо или сараколе, считают белыми. Для полноты картины добавим, что кочевников-фульбе называют «серыми», а европейцев — «розовыми». Да, дальтоникам нечего делать в Мали!

В последнее время проблемой туарегов серьезно занимаются бесчисленные журналисты из Франции и других западных стран. Многие пытались проникнуть в так называемый шестой регион, то есть в северо-восточную часть Мали. Некоторым это удалось. И все в один голос осуждают малийское правительство за политику физического уничтожения кочующих пастухов Сахары.

«Ди вельт» в октябре 1974 года писала, что Мали и другие государства Сахеля прибегают к рискованному решению проблемы кочевников: они хотят истребить туарегов и другие племена. Там, вдали, на краю пустыни, и без того вымирает неугодная и неудобная этническая группа. Судьба кочевников Сахеля предрешена, их полного исчезновения избежать нельзя… У туарегов нет будущего. Через два поколения в Мали не останется кочевников