— Давай пока сюда! — и, взяв кошелку, засунула ее куда-то в угол.
— А теперь пойдем оформляться.
Лида привела Сашу на кухню и представила повару. Это был солидный усатый дядька. Сосредоточенно прищурив глаза, он сидел у края длинного кухонного стола и степенно потягивал чай из большой кружки.
— Вера, подружка моя, — представила Сашу Лида, — я вам говорила про нее.
К удивлению Саши, повар не стал ее ни о чем расспрашивать. Может быть, потому, что Лида все о ней уже рассказала раньше? Повар только посмотрел на нее пристально, как бы оценивая, на что она способна, и спросил:
— Буфетчицей справишься?
Саша не стала размышлять. Буфетчицей так буфетчицей.
— Справлюсь.
— Ну и добро. А пока обожди. Перед обедом шеф придет, доложу ему про тебя.
Лида увела Сашу к себе в моечную, сказала:
— Сбегаем ко мне, вещички твои положим. Жить будешь у меня. Тут близко.
Через несколько минут они вышли из столовой. Кошелка в руке Саши была теперь куда более легкой: мины она отдала Лиде, и та запрятала их где-то в моечной.
Лида занимала крохотную комнатушку-чуланчик в доме, оставленном хозяевами, успевшими уехать до прихода немцев. Все остальные помещения в доме занимали солдаты какой-то хозяйственной команды.
— Эти немцы еще ничего, — осведомила Сашу Лида. — Пожилые больше, не пристают. Да и ход у меня отдельный, так что не опасайся. Со мной в комнате еще одна женщина живет. Тоже из нашей столовой. Втроем будем — совсем хорошо.
К назначенному времени Саша вернулась в столовую. Повар сразу же провел ее к «шефу». Саша всерьез встревожилась: вдруг этот немец заподозрит что-нибудь? Каждый день надо будет обслуживать фашистов, улыбаться им — да, да, улыбаться, чтобы они не догадались, кто она на самом деле.
«Шеф», пожилой фельдфебель с морщинистым лицом, принял Сашу в конторке столовой, где он, сидя за столом, что-то подсчитывал на маленьких карманных счетах. Выслушав повара, представившего ему Сашу, он сразу же потребовал:
— Папир!
— Пожалуйста! — подала документы Саша. Фельдфебель долго и тщательно рассматривал их. Потом вернул, сказал удовлетворенно:
— Все есть порядок. Ты хотел быть буфетчиц? — Да.
— Ты знаешь этот работ?
— Знаю. У меня мать была буфетчицей, я часто ее заменяла, — храбро соврала Саша.
— А где есть твой муттер, фатер, почему ты здесь, в Николаевка?
— Отца у меня нет, а маму арестовали красные перед тем, как они бежали из Курска, и увезли.
— Арестовал? — фельдфебель настороженно приподнял брови, — дайне муттер, твой матка, крал аус буфетт продукт, денга?
— Нет, что вы! — улыбнулась Саша. — У мамы никогда не было недостач. Я не знаю, за что ее арестовали. Может быть, за то, что она говорила — не надо уезжать от немцев, они культурные люди. А сюда я приехала к Лиде. Она моя двоюродная сестра. Других родственников у меня нет.
— О, бедный девушк, — посочувствовал немец. — Такой юный девушк одна без матка — есть очень плёхо, когда война...
В тот же день Саша встала за буфетную стойку. Столовая открылась недавно, и на должность буфетчицы до появления Саши немцы еще не успели никого подобрать: среди жителей Николаевки не так-то просто было найти желающих работать на незваных хозяев.
Новая буфетчица быстро завоевала расположение своей клиентуры — немецких офицеров, унтеров и солдат. Ее руки так и мелькали, когда нужно было налить кому-нибудь стаканчик шнапса или подать пачку сигарет. К тому же делала она это с приветливой улыбкой, перекидываясь шуточками с немцами, быстро усваивая слова их языка, — в этом Саше помогало то, что еще в школе, а затем в институте она прилежно изучала немецкий язык и давался он ей легко. Те немцы, которые старались покороче познакомиться с молодой буфетчицей и завязывали с нею разговор, узнав, что «фройлен Вера» пострадала от большевиков, выражали ей сочувствие. «Шеф» столовой, фельдфебель, был доволен буфетчицей, расторопной и любезной с посетителями.
По утрам в столовую, до того как ее открывали для завтрака, первыми приходили на работу обычно повар, Лида, Саша и официантка Сима. Девушки помогали повару. А когда в обоих залах, офицерском и солдатском, появлялись посетители, Лида и Сима начинали подавать завтрак, а Саша становилась за буфетную стойку. «Шеф» появлялся обычно позже: он был уверен, что в столовой и без него с утра все будет в порядке.
А принесенные Сашей и спрятанные Лидой мины ждали своего часа.
Этот час не наступал потому, что обе девушки должны были вернее определить его.
— Взорвем во время обеда, — сначала предложила Лида, — за обедом немцы дольше сидят.
— Подсчитаем, когда их больше всего в столовой бывает, — высказала свое соображение Саша. — Когда и сколько невыданных порций на кухне остается?
— Вот видишь, — сказала она Лиде через несколько дней, когда подсчеты были закончены. — После завтрака в котлах почти никакого остатка. Все немцы с утра, по пути на службу, позавтракать заходят. В обед не приходят те, кто в разъездах или на дежурстве. А за ужином их всего меньше: время неслужебное. Кто уже напиться успеет, кто по своим личным делам подается. Взрывать лучше всего утром, во время завтрака.
— А как же мы? — забеспокоилась Лида. — Ведь мы-то в это время тоже в столовой?
