Есть! - [12]

Я обожала ходить к Ленке в гости после школы – вечно голодная девица, способная в один прием слопать пачку «Шахматного» печенья (или – вариант – десяток пряников: каждый разрезан пополам и сдобрен пластиком подтаявшего масла). В этой кулинарной лаборатории я угощалась от всего сердца, не заморачиваясь взрослой мыслью о том, что меня здесь никто не имел в виду. Спасибо щедрой Ленке и ее терпеливой семье! Спасибо, что не пускались со мною в душе– и телоспасительные беседы (а тело, между прочим, молило о пощаде – над форменной синей юбкой к десятому классу висел рубенсовский животик, да и щеки у меня в семнадцать лет были не хуже, чем у свиньи в канун забоя), но каждый день заводили любимую песню – бомм, звяк, скрип…

Когда я вижу по-настоящему красивые продукты, то вспоминаю, каково это – быть писателем. Тонко нарезанные шампиньоны – будто ионические капители. Эротичные мидии – каждая так и просится на разворот журнала для взрослых. Савойская капуста, разобранная по листику, – лежачий лес летних деревьев. Лениво-тягучий башкирский мед. Фенхель, похожий на бледно-зеленое, анатомическое сердце. Яркие орские помидоры – будто надутые воздушные шарики. Свечной огарок или – если хотите – мутная пластмасса пармезана: впрочем, он похож и на светлый сладкий губительный шербет. А ядрышки грецких орехов – одновременно на крохотный мозг и на бабочкины крылья. Даже кусочки фольги, прилипшей к противню, напоминают силуэты сказочных драконов – рассматривать их можно так же долго, как облака.

Я часто говорю своим телезрителям, что время завтрака – лучшее за весь день. Хлебный пудинг, омлет из перепелиных яиц, блинчики с козьим сыром, грушевый сок и порция кофе смертельного объема с кардамоном, корицей или медом… Постояв с минуту перед раскрытыми дверцами шкафчика и пересчитав ножи, удобно развешанные на стенке, я с наслаждением представила эти ножи воткнутыми в шею новоявленной самородицы, давешней девы, Чингисханом ступившей в мой Хорезм. Не зря я недавно посмотрела длинный китайский телесериал о Тимуджине-воине – даже такие вещи замечательно расширяют кругозор. В итоге не стала я ничего готовить, а сварила самый обыкновенный кофе, да и тот не сумела выпить до конца.

Обычно я приезжаю на работу к десяти, но сегодня это случилось минут на тридцать позже. Ирак – я издали заметила ее на крыльце – тревожно выглядывала во дворе мою машину. И еще я заметила, что мое законное парковочное место занято вульгарным джипом с абсолютно незнакомыми номерами.

Вот что я думаю о джипах.

Это самый неуместный в городе транспорт, и предпочитают его, как правило, мужчины, тонущие в комплексах, и глупейшие дамочки, которые многорядный проспект перепутали с проселком. Джипы закрывают обзор, пожирают воздух и занимают много места на парковках. Кстати, я могла бы купить несколько джипов, но никогда не сделаю этого из уважения к моим телезрителям – и, разумеется, из уважения к обычным горожанам, которые еще не стали зрителями нашего канала (это вопрос времени).

Я не люблю громадные машины в городе точно так же, как малюсеньких собачек, – и те и другие воплощают бессмысленное и зловредное потакание человеческой глупости.

Да, в наше время немодно иметь принципы. Но у меня они есть!

И вот она я вместе со своими принципами стою, раскрыв рот, и смотрю на квадратного черного зверя, облепленного со всех сторон аляповатыми наклейками. На сиденье рядом с водительским местом валялась такая же книжка британского повара, какую я вчера пыталась читать на сон грядущий.

Ирак махнула рукой, указывая чудом уцелевшее свободное место у крыльца, а я начала догадываться, кому принадлежит жуткий колесный гроб.

В лифте, который вызвала Ирак, не прекращая преданно пялиться в самую мою душу, пахло парфюмерной ванилью – аромат, который я на дух не переношу! Я вообще не люблю духи – свежие специи пахнут куда вкуснее, но незадолго до меня в лифте явно проехался некто с совершенно иными вкусами.

– У нас сейчас представление, – сказала Ирак, пока я принюхивалась к запахам кабины.

– Представление? Цирковое, надеюсь?

Ирак послушно хихикнула.

– Да нет, представление новой ведущей. П.Н. будет знакомить эту вчерашнюю Катю со всеми нашими. Вчера не успели. А сейчас уже начали.

Начали? Без меня? Сперва она ужинает с П.Н., потом занимает мою парковку своим гробом на колесах, а после этого еще и знакомится со всеми без меня?

Ирак была смущена и явно собиралась сообщить следующую неприятную новость. А может, и две.

– Тут такое дело… П.Н. попросил тебе сказать, что Иран будет с сегодняшнего дня работать на Катю. Будет ее редактором.

Лифт затормозил на нашем, седьмом, этаже, мощно выстрелив кнопкой.

– Иран? Моя Иран будет работать с Катей? С какой стати?

– Ну понимаешь. – Ирак по-детски забежала вперед, заглядывая мне в глаза. – Иран готовила с тобой первый выпуск «Сириус-шоу», она в курсе всего, а у нас с тобой столько опыта, и рука набита, и…

Мы одновременно вошли в кабинет, правда, Ирак тут же вернулась в редакторский предбанник. С явным, как говорится, облегчением.

Я заметила, что с их общего стола исчезли и зеленый ноутбук Иран, и дурацкий кактус.