Есть ли будущее у капитализма? - [92]

Итак, в нашей дискуссии Майкл Манн утверждает, что капитализм бесконечно изобретателен и потому полон сил. Крэг Калхун в целом согласен с Манном, но уделяет больше внимания политическим процессам адаптации капитализма. Капитализм, согласно Манну, обладает практически беспредельными возможностями для самоинтенсификации при помощи производственных инноваций, глобализации и углубления потребительских рынков. Если что-то и может прикончить капитализм, так это вспышка широкомасштабных военных действий, достигших предела своей разрушительности в ядерный век, или глобальный экологический кризис. Но поскольку причины, приводящие к возникновению войн, зависят напрямую от динамики капитализма, то такого рода события непредсказуемы и никак не соотносятся с анализом капитализма. В основном именно это отличает позиции Манна и Калхуна от прогнозов, представленных Валлерстайном и Коллинзом. Экологический кризис, однако, является одним из следствий капиталистического развития, пересекаясь притом с политическими и культурными факторами. Тем самым капитализм может вызвать свою гибель окольным путем, через сложное пересечение причин, но не обязательно именно так.

Рэндалл Коллинз и Иммануил Валлерстайн представляют свои теоретические позиции без всяких оговорок, утверждая, что капитализм достиг своих структурных пределов. Оба они признают необычайную способность капитализма расширять и интенсифицировать свою политическою экономию. Капитализм создал первую в истории подлинно мировую систему, охватившую всю планету со всем ее населением и производственными ресурсами. Замещение сельскохозяйственного и промышленного труда машинами в XIX веке не привело к абсолютному обнищанию и революции на Западе, как предсказывал Маркс в свое время, поскольку развитие современной сферы административной, профессиональной и канцелярской занятости в рамках частных и правительственных бюрократий создало достаточную прослойку современного среднего класса. Тем не менее в XXI веке эти пространственные и внутренние резервы (мировая периферия и средний класс в центре системы) были в конце концов исчерпаны. Модель, фокусирующаяся на последствиях олигархического чрезмерного накопления и на размывании среднего класса, находит аналоги в различных исторических эпохах. Если это так, то окончательный кризис капитализма, скорее всего, окажется чередой различных кризисов в течение длительного периода упадка.

В конечном счете, однако, мы все согласны, что Майкл Манн принуждает нас всерьез обговорить три неисчислимые возможности: климатические изменения, эпидемии и ядерную войну. Опасности и бедствия, которые эти чудовищные возможности несут человечеству, вполне вообразимы. Что не поддаются никакому расчету — это сроки и размах потенциальных катастроф. Наши знания о каждой из этих трех возможностей относительно велики и в то же время недостаточны. Остается слишком много неопределенного и вдобавок слишком различны взгляды экспертов, потому мы не можем сказать наверняка, что именно произойдет. Климатические изменения, судя по всему, вполне реальны, хотя и не для тех, кто отрицает эту реальность по идеологическим или политическим соображениям. Более того, все факторы, вызывающие изменение климата, скорее усиливаются, нежели ослабевают. Политические разногласия между богатыми и бедными странами по поводу проблемы изменения климата делают маловероятными какие-либо согласованные меры, способные снизить риски, по крайней мере, на данный момент.

Между тем сложность экологии нашей планеты столь высока, а изменения столь обширны, что никто не способен предсказать будущие подвижки. Достаточно очевидно, что уровень воды поднимется (и уже поднимается) и что это ставит под угрозу затопления значительные участки суши. К тому же достаточно ясно, что средняя температура в разных регионах мира изменится (и уже меняется). Однако в результате может произойти перемещение сельскохозяйственного производства и источников энергии в новые зоны, что, возможно, в целом компенсирует ущерб в других зонах.

То же самое относится и к эпидемиям. Колоссальные успехи мировой медицины за последние сто лет поставили под контроль множество заболеваний. Тем самым старинные враги человечества, микробы, были поставлены в ситуацию, когда им пришлось искать новые пути сопротивления нашим средствам. Здесь, опять-таки, наши знания кажутся очень большими, но в конечном счете выясняется, что они слишком малы. Как быстро мы будем учиться в этой гонке наперегонки со временем? И как много из узнанного нами надлежит переосмыслить, для того чтобы выжить?

Остается еще призрак уничтожения в результате применения ядерного оружия. После окончания холодной войны и провала дерзкой попытки США навязать однополярный мир распространение ядерного оружия стало практически неизбежным. Сейчас, может быть, и нет непосредственной угрозы войны между государствами. Более того, ситуация практически прямо противоположная. Ядерное оружие по сути своей есть оборонительное оружие и потому снижает, а не увеличивает вероятность войны между государствами. Тем не менее остается ряд факторов, не поддающихся расчету. Мотивации негосударственных субъектов необязательно совпадают с мотивациями ответственных официальных лиц. Несомненно, существуют те, кто очень хотел бы заполучить в свои руки ядерное оружие (а также химическое и биологическое) и тут же использовать его. Ограниченные возможности некоторых государств по защите своего ядерного арсенала от захвата или кражи могут облегчить такого рода негосударственным субъектам доступ к оружию массового поражения. Кроме того, никогда нельзя исключать появления неких вышедших из-под контроля государственных агентов, вроде доктора Стрейнджлава из одноименного фильма.