Эссеистика - [77]
*
В конечном счете «Африканские впечатления» создают впечатление Африки. История зуава — уникальный образец стиля, сравнимый с некоторым видом живописи, к которой стремится наш друг Уде>{204} и которую он называет живописью святого сердца.
Кроме разве что Пикассо, но в другом виде искусства, никто лучше Русселя не использовал газетную бумагу. Головной убор судьи на голове Локуса Солюса, шапочка Ромео и Джульетты и Сейл-Кора>{205}.
То же замечание относится и к атмосфере, в которой парит воображение Русселя. Старые декорации из Казино, старая мебель, старые костюмы, сценки, как раньше рисовали на шарманках, на ярмарочных балаганах для заключенных, балаганах «Палача» и музея Дюпюитрена>{206}. Новое предстает лишь в виде сказочного: морских коньков, Сотерна, Фаустины, полета Реджеда, номера Фогара.
*
Я уже говорил о схожести Русселя и Пруста. Это социальное и физическое сходство фигуры, голоса, устоявшихся реакций, унаследованных от одного и того же круга общения, где прошла их молодость. Однако их произведения абсолютно разные. Пруст общался со многими людьми. Его ночная жизнь была очень насыщенной. Материал для своих сложнейших часовых механизмов он черпал извне. Руссель ни с кем не общался. Он черпал из самого себя, выдумывая даже исторические события. Он управлял своими механизмами без малейшей помощи, откуда бы то ни было.
*
Пруст, Сван, Жильберта, Бальбек всегда напоминают мне старого Суанна из рода Талу из «Африканских впечатлений» и фразу из «Локус Солюс»: «На развалинах Бальбека Жильбер размахивает знаменитым непарным систром>{207} великого поэта Миссира».
*
Стиль Русселя не цель, а средство. Средство стало целью в образе гения, поскольку красота его стиля состоит из того, что он старается точно сказать о сложных вещах, исходя лишь из собственной уверенности и не окутывая себя никаким облаком загадочности. Но поскольку он сам — загадка и вокруг него ничего нет, подобное освещение вызывает еще больший интерес.
Если бы Джорджо де Кирико не рисовал, а писал, я думаю, что своим пером он создал бы атмосферу, сходную с настроением на площади Трофеев.
Читая описание этой площади, непременно его вспоминаешь[37].
*
Под действием опиума с восторгом читаешь какую-нибудь книгу Русселя, и свое удовольствие ни с кем делить не хочется. Опиум ставит нас вне общества и удаляет от него. Впрочем, общество мстит в ответ. Преследование курильщиков — инстинктивная зашита общества от антисоциального поведения. Я пишу эти заметки о Русселе в качестве доказательства того, что я постепенно возвращаюсь к определенному ограниченному кругу людей. Я уже не забираю эти книги к себе в берлогу, мне хочется ими поделиться. Когда я курил, мне было лень. Следует остерегаться скользкого склона братской могилы.
Открытием «Локус Солюс» и недавно прочитанной восхитительной «Солнечной пыли»>{208} я обязан Жиду, когда-то благородно читавшему нам вслух «Африканские впечатления».
Сложно представить, сколько непроницаемых перегородок, воздвигнутых опиумом между мной и окружающим миром, мне пришлось сломать, чтобы полюбить «Обожаю»>{209}. Если бы не срочная необходимость продемонстрировать феерическое появление на свет, я никогда не сделал бы такого усилия. Я унес бы книгу в тот мир, где я жил в одиночестве.
*
Впрочем, нужно ли вмешиваться? Очередной раз встает вопрос о родах по-американски и о прогрессе в медицине. Думаю, что вмешиваться следует в определенных случаях. Принцип невмешательства иногда может служить оправданием для черствости.
*
В глазах Русселя предметы, которые он преображает, остаются такими, какими были раньше. Это наименее художественная гениальность. Верх искусства. Сати сказал бы: победа дилетанта.
Равновесие Русселя принимают за неуравновешенность. Ему хочется официального признания. Он знает, что его произведения не понимают: доказательство того, что официальное признание достойно презрения не в силу своей официальности, а потому, что плохо осуществляется.
*
Сначала Реймон Руссель показывает цель без средств и извлекает из нее неожиданности, которые основываются на ощущении безопасности («Торжество несравненных»). Этими средствами наполняется цель книги. Но поскольку в этих средствах содержится оригинальность, обусловленная личностью автора, сила загадок, которые они разъясняют, и которым они придают новый блеск приключений, не пропадает.
Заключительные сцены с гаданием в «Локус Солюс» убедительны. Сначала автор показывает опыты, затем фокусы. Но фокусы исходят из реальности, имя которой Руссель, и как в случае с иллюзионистом, объясняющим фокусы, нам не становится проще проделать тот же трюк. Иллюзионист, показывающий фокус, переносит силы тайны, которую они не признают, к тайне, этими силами признаваемой, и кладет на ее счет голоса, обогащающие неведомое.
*
Гениальность — крайняя точка здравого смысла.
*
Гениально все то, что, без немедленного малейшего вмешательства какого-либо автоматизма или осознанного проявления памяти, логично и практично находит для обычного предмета неожиданное применение.
*
В 1918 году я отвергал Русселя, поскольку боялся, что попаду под его обаяние, которому не смогу противостоять. С тех пор я выстроил свою защиту. Я могу созерцать его извне.
Монодраму «Человеческий голос» Кокто написал в 1930 году для актрисы и телефона, напитав сюжет удушливой атмосферой одинокой женской квартирки где-то на бульварах. Главную роль на премьере исполнила французская звезда Берт Бови, и с тех пор эта роль стала бенефисной для многих великих актрис театра и кино, таких как Анна Маньяни, Ингрид Бергман, Симоне Синьоре. Несмотря на давнюю дружбу с Жаном Кокто, Франсис Пуленк ждал 29 лет, прежде чем решил написать оперу на сюжет «Человеческого голоса». Сделав ряд незначительных купюр, он использовал оригинальный текст пьесы в качестве либретто.
«Ужасные дети» — отчасти автобиографический роман Жана Кокто — известного поэта, писателя, драматурга, график и декоратора, живописца…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вечная тема противостояния Мужчины и Женщины, непримиримая схватка двух любящих сердец. Актриса то отчаянно борется за ее счастье, то выносит обвинительный приговор, то почти смеется над ней, то от души сочувствует. Права ли женщина, которая любит мужчину так, что тот задыхается от ее любви? Никто из нас не знает ответа на этот вопрос, но каждый может поискать его вместе с персонажами пьесы Жана Кокто.
Спектакль «Ужасные родители» представляет собой драматические поединки, где боль, обида, ненависть и любовь сплетаются воедино, приводя в финале к печальным результатам: дом, оказывается, выстроен на песке и зиждется на неприязни, равнодушии, ненависти и обмане, а человеческое достоинство – даже жизнь – здесь не ставят ни во что. Выходя за рамки микросреды, конкретной семейной ситуации, спектакль говорит не только об ужасных родителях и не менее ужасных детях, но и раскрывает ужасный мир «благостной» буржуазной семьи, типичные пороки буржуазного общества.Т.
«Я не буду утверждать, что роман является как никогда актуальным, но, черт побери, он гораздо более актуальный, чем нам могло бы хотеться». Дориан Лински, журналист, писатель Из этой книги вы узнаете, как был создан самый знаменитый и во многом пророческий роман Джорджа Оруэлла «1984». Автор тщательно анализирует не только историю рождения этой знаковой антиутопии, рассказывая нам о самом Оруэлле, его жизни и контексте времени, когда был написан роман. Но и также объясняет, что было после выхода книги, как менялось к ней отношение и как она в итоге заняла важное место в массовой культуре.
В представленной монографии рассматривается история национальной политики самодержавия в конце XIX столетия. Изучается система государственных учреждений империи, занимающихся управлением окраинами, методы и формы управления, система гражданских и военных властей, задействованных в управлении чеченским народом. Особенности национальной политики самодержавия исследуются на широком общеисторическом фоне с учетом факторов поствоенной идеологии, внешнеполитической коньюктуры и стремления коренного населения Кавказа к национальному самовыражению в условиях этнического многообразия империи и рыночной модернизации страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
Этрусская цивилизация — самая первая из всех, расцветших на земле Италии. Ее золотой век относится примерно к 700–450 годам до н. э.Несмотря на то что эта цивилизация развивалась главным образом в Центральной Италии, между рекой Арно, Тирренским морем и Тибром, она вырвалась весьма далеко за пределы этого региона — как на север (Паданская равнина), так и на юг (Кампания).Язык и происхождение — это два аспекта, которые считаются этрусской загадкой.Загадкой, которая нам до сих пор не подвластна, но которую начали разгадывать…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников.
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту.