Если я исчезну - [70]
Не стоит сбрасывать со счетов и твоих родителей. Они вечно все контролируют, всеми манипулируют и всех наказывают. Им не нравится Джед. Да и твоим исчезновением они не особо озабочены. Твоя мать утверждает, что ты умерла, но совсем непохоже, чтобы она тебя оплакивала. Вполне допустимо, что она сама хотела, чтобы тебя не стало.
Самого Джеда я пока тоже не могу вычеркнуть из списка подозреваемых. Я сама решила довериться ему, и скоро станет ясно, был ли это правильный выбор. Он либо свяжется с семьей Грейс, либо не сделает этого. И тогда я пойму, кто он на самом деле. И лишь потом мне придется решать, что делать с этой информацией.
Вдруг я очень ясно чувствую, что не могу здесь больше оставаться. Я чувствую, что меня окружили со всех сторон. До сих пор я ходила по острию, но если Грейс действительно убили…
Мои нервы совершенно расшатались. Беги. Я в опасности. Я должна уехать. Мне нужно сесть в машину и поехать в Вайрику, Юрику и дальше, в Тринидад и Рэдвудс. Они ведь совсем близко, но, боже, кажутся такими далекими! А если тащиться по местной крутой и тошнотворно извилистой дороге с черепашьей скоростью, то все эти города кажутся вообще недосягаемыми. У меня опускаются руки, сводит живот. Я в ловушке. Внутри меня нарастает буря, но выхода ей нет и не будет. Выхода нет.
Я срываюсь с места и быстрым шагом иду через поле, убыстряя свой ход, я уже практически бегу. Я добираюсь до загона и хватаю уздечку, предназначенную для Белль Стар. Я запрягаю ее, быстро расчесываю и проверяю ее подковы. Она гарцует взад и вперед, такая любопытная и такая опасная. Я нахожу подходящее для нее седло. Она вертится, протестуя, но я вставляю большой палец и заставляю ее открыть рот. Она не хочет стоять спокойно ни в какую, так что мне приходится запрыгивать на нее на бегу. И вот я в седле.
Я сдерживаю ее, и она суетливо переступает ногами на месте. Куда бы нам отправиться? Я смотрю на дом твоих родителей, на Орлиную скалу, на Фаунтен-Крик и решаю перейти через шоссе к пляжу. Мне страшно, потому что Белль, еще не привыкшая к седлу, дергается подо мной. Когда мы рысью переходим шоссе, появляется огромная фура, обдающая дымом все вокруг. Белль встает на дыбы. Я цепляюсь за ее гриву, чтобы сохранить равновесие. Биение сердце отдается у меня в ушах; фура проезжает позади нас; мы оказываемся на другой стороне.
Белль ныряет с крутого холма, и я откидываюсь назад для равновесия. Когда мы достигаем длинной песчаной косы пляжа, я пускаю ее вскачь. Она с легкостью переходит на бег, отчаянно перебирая своими маленькими копытами по песку. От скорости у меня пересыхает в горле, и я захожусь в кашле так сильно, что перед глазами проносится десяток разных способов, каким образом Белль может упасть или сбросить меня: споткнувшись о камень, завалившись набок на скользком песке, испугавшись птиц, которые стайками взлетают с водной глади… Но она не падает, а я продолжаю держаться за ее гриву, и мы достигаем конца пляжа. Там я останавливаю ее у самой кромки воды, которая с ревом проносится мимо, такая тяжелая и такая стремительная, что утопленников находят только тогда, когда их выносит в океан.
Белль танцует на месте, и я пускаю ее по едва заметной тропке, чтобы успокоить. Мы проходим через кустарник, мимо поваленных деревьев, через рощицу, пока наконец не достигаем того единственного дерева, на котором все местные жители оставляют вырезанными свои имена и инициалы, свои секретные послания и желания своего сердца.
Мои пальцы немеют. Я сильно напрягаю локти, отчего Белль останавливается как вкопанная. Глаза мои, не отрываясь, смотрят на одну надпись. Глубоко в коре дерева, в середине грубо вырезанного сердца сияют слова:
ГОМЕР ЛЮБИТ ФЛОРЕНС
Твой брат был влюблен во Флоренс. В своих заметках ты написала: «Я знала, что она встречается с кем-то, но она не сказала мне с кем. 23 июля, 5 августа и 19 сентября она сказала родителям, что останется переночевать у меня». Может, именно с Гомером она и виделась тайком? А потом переспала с Морони. А потом исчезла.
Мы с Белль возвращаемся на ранчо целыми и невредимыми. Я снимаю с нее седло, и она уносится обратно в загон, забавно подбрасывая ноги. Я вешаю седло на крюк, наблюдая за ней, как вдруг чувствую: что-то незримо меняется. Я обвожу взглядом все вокруг, недоумевая: это игра света или все действительно выглядит хуже? В воздухе витает гнилой запах, все какое-то мрачное, гнетущее, как в сказках, где колдунья наложила злое заклятье на землю.
Ты любила это место, и мне хочется спасти его. Возможно, ты хотела того же, пока не исчезла. На самом деле ты никогда не сбегала отсюда: ни в восемнадцать, ни в двадцать один, ни в двадцать пять. Ты все время была здесь. Интересно, надеялась ли ты (как уже практически надеюсь я), что однажды все это станет твоим?
