Если я исчезну - [32]

Но все смотрят на меня в ожидании. И, чтобы не выделяться, я должна оправдать их надежды. Я должна быть храброй, и, самое главное, я должна сделать хоть что-нибудь. Поэтому я встаю и на подгибающихся ногах иду вперед.

Я цепляюсь за кафедру, на меня внезапно накатывает приступ тошноты, такой же нестерпимой, как на извилистой дороге к ранчо.

– Как вы понимаете, я здесь новенькая. – Вежливое хихиканье. – Я просто хотела поблагодарить вас всех за то, что приняли меня в свою церковь. Мне не приходилось раньше бывать в таком маленьком приходе. Мне здесь очень нравится. – Мое выступление похоже на сцену из фильмов пятидесятых годов. – Я с нетерпением жду возможности узнать всех вас получше.

Надеясь, что этого достаточно, я возвращаюсь к своему месту. Я не упомянула о своей вере в Бога, но я и ни одного скунса не обвинила в либерализме, так что я чувствую, что могу дать всем фору.

– Расскажи нам, откуда ты! – кричит Морони.

– Из Висейлии[25].

Это выводит их из равновесия так надолго, что я успеваю вернуться на свое место, но затем Морони продолжает расспрашивать:

– Что привело вас сюда?

Ты, думаю я. Я ищу женщину, похожую на меня, которая исчезла. Ее родители думают, что она умерла, но не хотят удостовериться в этом. У ее брата совершенно невозможные ямочки на щеках. Коллега утверждает, что хорошо ее знал, но при этом не слишком беспокоится, что она куда-то пропала, так что, видимо, не так уж хорошо.

К счастью, встает твой брат:

– Давайте оставим вопросы на потом. – Он пресекает дальнейшие расспросы, хотя осталось еще полчаса, а выступать больше некому.

Он расстегивает верхнюю пуговицу своей сутаны. Достает Библию и кладет ее на кафедру. От его ямочек невозможно отвести взгляд. Он начинает рассказывать притчу о блудном сыне. Говорит настолько увлеченно, что создается впечатление, что он заранее планировал свое выступление, будто мог предположить, что я буду здесь, и специально выбрал именно эту притчу, чтобы дать мне понять, что для меня еще не все потеряно.

– «Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся»[26].

Время незаметно подходит к концу. Затем мы снова поем и молимся, и на этом первая служба заканчивается. В моем распоряжении один час, чтобы сходить в полицию; всего час до того, как мне нужно будет вернуться на ранчо.

Я встаю с места, и все оборачиваются в мою сторону. Я хочу выбраться как можно быстрее, но две старушки образуют преграду на моем пути.

Как официальный представитель прихода твой брат приближается ко мне:

– Добро пожаловать. Добро пожаловать. Что привело вас сюда?

Все четырнадцать прихожан напирают на меня, я окружена. Часы на стене неслышно тикают.

Я раздумываю, не солгать ли, но понимаю, что все в этих краях знают друг друга и меня могут неправильно понять.

– Я работаю на ранчо.

Твой брат поднимает брови:

– На каком ранчо?

– «Фаунтен-Крик».

Прихожане замирают, выдерживают паузу в пять, четыре, три… А затем вздрагивают и рассыпаются на группки. Похоже, твой дом способен разгонять толпы.

Твой брат вытирает пальцем бровь.

– А! – произносит он, будто что-то обнаружив. К нему подходит его жена.

– Я Клементина. – Она протягивает мне руку с настолько тонкими и нежными пальцами, что кажется, они сломаются в любой момент. – Надеюсь, вам на ранчо нравится. – Она говорит небрежно, но слова звучат странно.

– Я только недавно туда приехала.

Она согласно кивает, как будто ее все устраивает:

– У нас сейчас будет женское собрание в соседнем помещении. Я обучаю молодых женщин, но, если хотите, милости просим к нам.

Я вижу только двух «молодых женщин» – ее дочерей, твоих племянниц. Они встают рядом с ней, так что вся семья твоего брата выстраивается в идеальный ряд. Твоим племянницам достались гены их отца. Они головокружительно красивые, и мне грустно, что они живут здесь, в этой глуши, где их никто не видит. Но потом я напоминаю себе, что их красота принадлежит им и что женщины не обязаны демонстрировать свою красоту всему миру.

Очень неожиданно для меня все прихожане настаивают, чтобы я осталась. Я представляла себе, что посижу тут тихо и незаметно, как всегда. Но вместо этого Клементина смотрит на меня, и в ее глазах светится легкое волнение, словно она силой мысли пытается подружиться со мной. А твои племянницы улыбаются и застенчиво смеются надо мной в свои кулачки. В этих местах так мало людей, что это вызывает голод по человеческому общению, которого я никогда прежде не видела. Но все, чего мне хочется в данный момент, – это остаться одной и самостоятельно распоряжаться своим временем.

– По правде говоря… извините, мне нужно выполнить несколько поручений. Пока я вырвалась в город. Нужно сделать пару дел. – Я замолкаю, понимая, что чем больше я объясняю, тем менее правдоподобно это звучит. Почему я не могу выполнить свои поручения через час? И, что самое смешное, я сама понимаю, что могу. Твоя мать предупредила меня о городе, но не запретила мне сюда ездить. Она мне не угрожала. И тем не менее я чувствую, что будет лучше, если я последую ее совету. Она из тех женщин, которых лучше не злить. Мне нужно ее расположение.