Если у вас нет собаки… - [16]

— Сейчас, мам.

— Не сейчас, а сейчас же.

— Я с Дружем играю.

— Руки не забудь помыть. Пап, ну рассказывай, что врачи говорят. Мишка, отойди ты от зеркала, — Наташа толкнула мужа в плечо и, не слушая отца, спросила: — Сколько ты врачу заплатил?

— Нисколько, операцию бесплатно делали.

Михаил хмыкнул и снова зевнул.

— Ой, папка, наивный ты человек. Бесплатный сыр только в мышеловке бывает. Неужели сам не знаешь?

— Не знаю, — резко ответил Денис Евгеньевич. — И давай не будем об этом.

Когда Денис Евгеньевич скрылся на кухне, Михаил начал поглаживать массивную зеркальную раму.

— Твой отец пещерный человек.

— Он врач, — глухо отозвалась Наташа. — И прошу заметить, никогда не принимал от пациентов подарки.

— С мелюзги-то? Сказанула. Что он от своих сопляков взять мог? Грязные подгузники и жеваные соски?

— Не скажи. Родители этих самых сопляков часто благодарили отца. Конфеты там, шоколад, коньяк…

— И?

— Не брал.

— Дурак!

— Прекрати.

— А что, я не прав?

— Он мой отец.

Притянув к себе жену, Михаил миролюбиво прошептал:

— Ладно, не заводись. Лучше скажи, как старика с зеркалом уломать?

— Уламывать не придется, папка согласится.

— Неужели правда бронза?

— Ты же слышал.

— Я в гостиной напольную вазу приглядел. Хорошая, скажу тебе, вазочка.

— Это мамина. Что, раньше не замечал?

— Не-а. Внимания не обращал. Фарфор?

— Угу. Немецкий. Мамке на пятидесятипятилетие тетка из Гамбурга привезла. Дорогая, между прочим, вещица.

— Сам догадался.

— Вы где застряли? — крикнул из кухни Денис Евгеньевич.

— Идем-идем, — нараспев произнесла Наташа. — Никит, слышишь, дедушка зовет.

— Пять минут, мам.

— Никитка, — повысил голос Михаил. — Марш чай пить!

Никитка, вихрастый курносый мальчишка, прибежал на кухню и уселся на уголок рядом с дедом.

— А руки? — спросила Наташа.

— Помыл.

Друж суетился возле стола.

— Дед, он почти все команды знает.

— Перестань вертеться, — прикрикнула Наташа. — Хватит на собаку смотреть. Пап, ты бы закрыл его в ванной.

— Друж, место, — сказал Денис Евгеньевич.

Друж посмотрел в глаза хозяину, потом перевел взгляд на довольного Никиту и нехотя поплелся в коридор.

— Хм-м, — протянула Наташа.

— Дед, а дрессировать Дружа будешь?

— Дрессирую по мере возможности.

— Не-е, дед, ты сам натаскать его не сможешь. Надо, чтобы с Дружем дрессировщик занимался.

— Никит, жуй молча, — Наташа переглянулась с мужем и начала издалека: — В комнате ремонт сделали, теперь вот ванной занялись. Не знаю, дойдут ли руки до кухни.

— Руки до всего дойдут, если в них деньги зажаты, — Михаил быстро взглянул на тестя.

— Дело не в деньгах. Не только в деньгах. Сперва, наверное, прихожую надо обустроить, а потом за кухню браться. Пап, ты как считаешь?

— Ты права, ремонт вам не помешает. Если нужны еще деньги…

— Ну что ты, папка, мы больше ничего у тебя не возьмем, и так в должниках ходим.

— Брось, свои люди.

— Вот это, батя, правильно. Это посемейному.

Пнув под столом мужа ногой, Наташа начала водить кончиком пальца по ободку чашки.

— Пап, вам с мамой зеркало очень нужно?

— Зеркало? — удивился вопросу Денис Евгеньевич. — Так… как тебе сказать, не задумывался я об этом. Свыкся с ним. Оно в коридоре лет тридцать висит.

— А ты не мог бы отдать его нам, пап?

— А вместо вашего мы наше привезем. Повесим в лучшем виде, еще лет тридцать провисит.

— Натка, зеркала мне не жалко, но для вашей прихожей оно слишком громоздкое, его и пристроить некуда будет.

— Мы не собираемся его пристраивать, пап. Зеркало можно выгодно продать. Рама бронзовая, массивная, знаешь, сколько за него заплатить могут. Миш, скажи.

— Огромные деньги, батя! На гарнитур для прихожей хватит и еще на обмыв останется.

Никита уплетал пирожные и пил чай, разговоры взрослых его не касались, он думал о своем, не замечая на себе пристального, взволнованного взгляда деда. Денис Евгеньевич был растерян, слова дочери и зятя стали для него полной неожиданностью.

— Продать зеркало, чтобы купить гарнитур… К чему такие сложности? Пусть зеркало висит на прежнем месте, а с гарнитуром разберемся. А, Никит?

— Разберемся, дед, — улыбнулся Никитка.

— Допил чай? — набросилась на сына Наташа. — Ну так иди в комнату! Пап… Не надо все усложнять, я же сказала, денег мы не возьмем. А если разрешишь забрать зеркало, будем признательны.

Наташа не смела смотреть отцу в глаза. Она говорила и разглаживала на столе скатерть или вертела на безымянном пальце тоненькое обручальное колечко. Ее вкрадчивый голос звучал ровно, а губы слегка подрагивали; ей хотелось скорее закончить разговор.

— Берите, — спокойно ответил Денис Евгеньевич. — Мы с мамой не возражаем.

За доли секунды лицо Наташи преобразилось. Милая улыбка, блеск в глазах, румянец на слегка одутловатых щеках — все указывало на то, что первый этап пройден успешно. Она добилась своего, и она собою гордилась.

— Значится, так, папка, за зеркалом я подъеду завтра с утреца. С машиной договорюсь, грузчиков найду. Ты не волнуйся, снимут зеркало аккуратно, погрузят, отвезут. Для тебя никаких хлопот.

Денис Евгеньевич смотрел на дочь, ожидая, когда та вспомнит о матери. Не вспомнила. Просидела за столом добрую четверть часа, в красках поведала о гарнитуре, который она, оказывается, уже давно приметила, пересказала о последних новостях из жизни удачливой подруги Ленки и засобиралась домой.