После того как отбыл старпер Семеныч, а Покровский снова ушел к себе, он решил размяться, пройтись вокруг корпусов, подышать воздухом, ну и заодно посетить в очередной раз злополучный туалет, в котором он уже едва ли не прописался, стараниями своей жены, она конечно красотка, думал он, но вот руки у нее совсем не под хозяйство заточены. Вернувшись назад, он мельком взглянул на окна главного корпуса, убедился, что свет потушен и со спокойным сердцем занялся своими делами.
Уже после полуночи, взятый на правах стажера Павлик, которого никто не звал иначе как Морозовым, осведомился:
— А он всегда так задерживается?
— Кто? — не понял Алексей.
— Ну этот, который профессор.
— Он что, до сих пор там?
— Ну да, он не выходил. Может чего случилось?
— Тьфу ты, пропасть, — ругнулся Федоров. — Ладно, Павел, сгоняй потормоши засранца, он там заработался опять небось.
Среди сотрудников службы безопасности, ходила славная традиция — травить новичкам самые неправдоподобные байки на предмет их будущего места службы. А смесь безделья и жажды подшутить над ближним своим, при полном попустительстве последнего, рождали неожиданные решения. Стажерам травили про нечеловеческие эксперименты в недрах института. Там фигурировало все, на что хватало фантазии рассказчика. В целом, верил в это мало кто, однако общее впечатление было гнетущее. Вот и сейчас, прослышав что того посылают на рутинное, в общем то, задание, выдали тому прибор ночного видения, и не важно, что у него от долгого лежания в дальнем ящике совершенно села батарея, но мотивация что де, профессор может находиться в проявочной, каковой, кстати, в здании отродясь не было, тем не менее убедила стажера:
— Да ладно, салага! Ты куда там светить, а если он ренгенограммы проявляет? Да тебя ж с потрохами за порчу материала съедят, понимаешь! Бери давай, а фонарь верни. Не нужен он тебе…
— Как эт не нужен, — возмутился другой, — Без фонаря там не моги. Но два не нужны, возьми этот, — и протянул ему дробовик с фонарем, жестко закрепленным в цевье. Смотри, там жеж твари в подвале сидят лютыя! Того и гляди сожрут! Мож они там ужо и профессура схомячили.
Кое-как вырвавшийся стажер ушел к входу, навьюченный полицейским ремингтоном 870, не работающим ПНВ, старой рацией, размерами и весом более напоминавшей кирпич, и выданным ему ПКСК. Не столько из соображений эффективности, сколько из желания найти наиболее здоровый и бесполезный предмет. Ну и разумеется, бронежилет. Старый, мерзкого оливкового цвета, набитый пластинами по самое не могу. А в караулке царила укатайка, взрослые вроде бы мужики хвастались своим остроумием:
— Не, ну как я его, ха-ха-ха, дробовик… ик… демоны…
И новый взрыв хохота сотряс щитовую конструкцию, в которой ютились охранники вахта за вахтой.
Тем временем, стажер шел по коридору, проклиная свою доверчивость. Хотя сам не желая признаваться себе в страхе — обшаривал фонарем каждый темный угол, единожды чуть не приложившись о закрытую дверь, когда сзади внезапно заработал вытяжной вентилятор в коробе воздуховода. Уже начиная немного злиться, он добрался до кабинета Покровского, и едва успев толкнуть дверь высветил фонарем нечто странное. Поджарое тело антрацитово-черного цвета этого гуманоида полуприсевшее перед прыжком, оказалось прямо перед дульным срезом. И когда тот начал распрямляться, Павел совершенно рефлекторно вдавил спусковой крючок, палец на котором он держал в нарушение всех мыслимых правил безопасности. Сноп картечи, не успевший даже отделиться от контейнера, ударил в грудь существа, не причинив ему никакого видимого эффекта и даже не заставив отшатнуться. Через долю секунды правая рука существа сомкнулась на цевье, вырвав оружие из рук парня. На миг, их взгляды встретились, вызвав у Павла желание оказаться где-нибудь подальше отсюда, легкое фосфорицирующее свечение того, что заменяло твари глаза и едва ли было видно днем — в темноте выглядело откровенно жутко. Оттолкнувшись назад, стажер схватился за рукоять недокарабина и перепистолета, на чем его геройский порыв и закончился. До сих пор удерживавший дробовик в руке демон, сместился вперед, почти вплотную и ударил уже левой рукой, растопыренными пальцами в район грудной клетки, превращая бронежилет в лохмотья. Однако, несмотря на то, что парень проклинал свою доверчивость и мягкость, позволившую старослужащим нацепить на него пудовую конструкцию, сейчас она спасла ему жизнь.
Тем временем в караулке пружина событий стремительно раскручивалась. Услышав выстрел Алексей простонал:
— Не дай бог, этот недоумок пристрелил профессора. Я вас тогда всех и каждого подвешу на заборе за яйца.
Впрочем, в подобное развитие событий он и сам не верил, по совести говоря. Не выглядел стажер паникером и шуточки сослуживцев воспринимал нормально, скорее игнорируя их, чем принимая излишне близко к сердцу. Предчувствие подсказывало Федорову, что дела начинают идти совсем хреново. Решив, что лучше разбираться с преждевременным паникерством, чем профукать ответственное задание — он вдавил кнопку тревожной сигнализации. Единственное, что связывало сей объект с государством, это была именно она. Сигнал поступал не на пульт вневедомственной охраны как обычно, а прямиком в дежурку дислоцированной неподалеку части, которую одновременно с Объектом начали приводить в божеский вид. Появилась новая техника, возобновились регулярные стрельбы и учения. Периодические внезапные проверки обращали внимание не на качество покраски заборов, а на выучку личного состава. И вот сейчас, впервые, взревел сигнал совсем не учебной тревоги.
