— Привет! — важно ответил Петя. Только что не прибавил: «Чем могу служить?» Он любит поважничать.
— Вы бригадир? — Парень шагнул поближе. Глаза у него карие, а коротенькие, остриженные под «ежика» волосы светлые, курчавятся на висках.
— Мы будем бригадир,— с достоинством ответил Петя.
— Меня к вам послали,— в точности как я когда-то, сказал парень и полез во внутренний карман кожаной коротенькой курточки.
— Кто послал? — Петя был по-прежнему полон достоинства.
Вот сейчас незнакомец ответит: «Не знаю… Такой… седой…» — и тогда я обязательно расхохочусь.
— Начальник участка,— ответил парень.— Вот,— подал Пете бумажку.
«Тов. Грачев! Направляю в качестве строймастера молодого специалиста Лаймона Лиепу. Ознакомьте с объектом, окажите соответствующую помощь».
Вот оно что! Инженер. Счастливец! А я-то решила — школьник-выпускник. Впрочем, он и теперь не кажется мне старше. Стесняется, как мальчишка. Я бы на его месте не стеснялась. Ишь, стоит, как по стойке «смирно». Руки по швам. Очень прямой— только что не уперся головой в потолок. «Ест» Петьку глазами.
А Петька разважничался окончательно. Осмотрел «молодого специалиста» со всех сторон, спросил, будто сомневаясь:
— Значит, инженер?
— Инженер.— Лиепа так ответил, словно и сам этому не верит.
— Что ж,— Петька скривил губы и стал в точности похож на нашего начальника участка Ивана Алексеевича,— соответствующую помощь, конечно, окажем. С объектом ознакомим,— покосился в бумажку, наверно, подумал: «Что бы еще такое завернуть —позаковыристее?» Ничего не придумал и сразу стал обычным, нашим Петькой.— Да садись же, чудак. Чего стоишь? — потянул строймастера за рукав, усадил рядом с собой. А сам отодвинулся, полюбовался мастером, как своей собственностью.
— Значит, молодой специалист? — еще раз задал вопрос.
— Да уж так…— Лиепа развел руками.— Теорию, конечно, знаю. А вот насчет практики, честно скажу, слабовато. В проектировщики готовился. А пришлось на производство.
— Ничего, ничего.— Петька похлопал его по плечу.— Поможем соответствующим образом. Народ у нас опытный.
Ну, сейчас начнет хвастаться бригадой! Но со двора доносится крик: обычная история в конце дня — шоферы отказываются сделать еще одну ездку. Петя срывается с места.
Мне как-то неловко наедине с новым мастером. Сделала вид, что углубилась в наряды. Чувствую его взгляд, и от этого еще хуже.
К Ганнуле часто приходит парень из нашей бригады— Тадеуш Лукьянчик. Поистине неисповедимы пути, которыми приходит к людям любовь! Рядом с крепкой, крупной Ганнулей Тадеуш просто мальчишка. Худенький, маленький, юркий. Лицо скуластое. Бойкие, веселые, широко поставленные глазки так и стригут по сторонам. А язык! Второго такого нет в бригаде.
С Ганнулей Тадеуш тих и послушен. Придет, сядет, следит за нею преданными глазами. И поддакивает. Что бы она ни сказала,— он согласен.
Расму и Юзю присутствие Тадеуша ничуть не стесняет. Они и переодеться при нем могут. А я гляжу на Ганнулю и Тадеуша и вспоминаю папу и Тоню. Вот же судьба: и здесь я кому-то мешаю!
Однажды мы были с Ганнулей вдвоем, когда пришел Тадеуш. Идти мне было некуда, но я собралась и вышла: пусть побудут вдвоем.
Спустилась в вестибюль, села возле нашей вахтерши тети Мицы в кубовой. За окном шумел дождь. А здесь тепло, уютно, тихо. В топке кипятильника малиновым огнем рдели угли. Тетя Мица, еле слышно позвякивая спицами, вязала. Я раскрыла книгу.
Только начала читать, хлопнула дверь. С хохотом вскочили с улицы насквозь промокшие Расма и Юзя. Кинулись наверх по лестнице.
— Девчата! — окликнула я их.— Не ходите. Там Тадеуш.
— Ну и что? — Расма продолжала подниматься.
— Не надо! — взмолилась я.— Пусть побудут вдвоем!
— Подумаешь, условия им создавать!—рассердилась Расма.— Получат комнату — пусть хоть целый день милуются.
— Правда, не надо,— вмешалась Юзя.— Чем они виноваты? Куда пойдут — такой дождь?
Расма поворчала, но наверх не пошла. Сидели все в кубовой. Тетя Мица шевелила спицами и ласково так на нас посматривала.
С тех пор повелось: Тадеуш на порог — мы куда-нибудь уходим. Расма и сердится иной раз, но уговора не нарушает. Впрочем, и Расма и Юзя вечерами редко бывают дома. А я всегда ухожу, как только появится Тадеуш.
Ганнуля стала ко мне очень доброй. Оказалась она простой, бесхитростной, откровенной. Никогда ни с одной подругой не было мне так легко и просто, как с нею.
Вечерами часто остаемся вдвоем. Я все-таки устаю и охотно валяюсь с книжкой. Ганнуля учится в пятом классе и корпит над учебниками.
Вот и сейчас она, сдвинув широкие брови, писала, зачеркивала, снова писала. Шевелила губами в такт тому, что читала или писала.
За окном лил дождь — которые сутки, как подрядился. За день мне стеганку на плечах пробило насквозь. Намокли косы. И вот я лежу с распущенными волосами. Собиралась пойти к папе — он один, Тоня с братиком еще в родильном доме. Но вымылась под горячим душем, переоделась в сухое, прилегло на полчасика — только косы просушить. А вставать, идти под дождь не хочется. Уютно нам вдвоем с Ганнулей. Мир и тишина.
Тишину нарушил тяжкий вздох. Знаю, что за этим последует, но молчу. Ганнуля вздохнула еще раз, покосилась на меня. Я сделала вид, что увлечена книгой. Снова вздох, еще более горестный.
