Целый месяц изо дня в день я делаю одно и то же: беру из кучи камень и бросаю его в бадью. Вот и все, чему я научилась. Не болит больше по утрам, как побитое, все тело. Даже Расма перестала называть меня маменькиной дочкой. За месяц мы сделали два фундамента (я тоже произношу это слово с неправильным ударением). На очереди — еще три. Ну, сделаем. Что дальше? Для меня лично что?
Таскать на носилках мусор, подносить раствор, доски, гвозди — все, что надо тем, кто имеет специальность? Я разнорабочая. Это для пущей важности так говорят. А правильней — чернорабочая. Самая низшая ступень на пути к моему призванию.
Раньше я направо и налево бросалась этим словом. Теперь Скайдрите нет-нет да и спросит с невинным видом:
— Ну, что же твое призвание?
Ей хорошо, она студентка. Ее учат. Меня никто ничему не учит. Только покрикивают:
— Быстрей, Рута!
— Шевелись, Рута!
А стоит мне запнуться или бросить камень мимо бадьи, тотчас Расма с издевкой комментирует этот факт. Да и другие то и дело говорят обо мне то ли с сочувствием, то ли с жалостью:
— Да непривычная же она!
Я из кожи вон готова вылезть, чтоб доказать: нет, я привычная. Всем доказать, особенно Славке Баранаускасу.
Сто раз я приходила в отчаяние, думала: «Уйду, поищу что-нибудь полегче». И всегда бывало так: я еще и мысль эту не додумала, а Славка уже смотрит, прищурив глаза, и насвистывает. Словно гипнотизирует меня этот свист. Сам же привел меня в бригаду, сам же больше всех сомневается!
…Да, трудный был месяц. А сегодня я выполняю ответственное задание: помогаю Пете составлять наряды. Строймастер наш болел-болел да и ушел на пенсию. У Петьки же образование, как он сам говорит, четыре класса и пятый — коридор. Зашился с нарядами.
Пошептался со Славкой, подошел ко мне, посмотрел, как я бросаю камни, глубокомысленно посмотрел: не иначе, опыт мой обобщает. Потом очень важно изрек:
— Кончим класть фундаменты, поставлю учиться. Хошь — на каменщика. Хошь — на штукатура. Хошь — на маляра,— просто передо мной ворота в рай открыл. Прибавил веско:— Заслужила. Зря я сомневался.
Если бы год назад мне сказали, что от таких слов я возгоржусь, я бы посмеялась: тоже мне—предел мечтаний. Теперь — я и сама этому удивляюсь — очень приятно, что я не сплоховала, не хуже других.
— У меня к тебе просьбица, Рута,— заискивающе сказал Петька.— Ты у нас грамотная. С аттестатом. Помоги с нарядами разобраться.
— Что же я в нарядах понимаю, Петя? Я их и в глаза не видывала.
— Вместе, вместе.— Петька хлопнул меня по плечу.— Надо же… Ребят же без зарплаты оставим…
И вот мы с Петей сидим над нарядами. Сначала я просто ничего в них не могла понять. Теперь разобралась, теперь бы и одна справилась. Но Петька считает своим долгом присутствовать. Курит папиросу за папиросой. В окошко смотрит. По мере того, как я откладываю готовые наряды в сторону, приобретает вид все более гордый: вот как у нас хорошо дело идет!
Сижу в тепле. Не надо «нянькаться» с камнями. Казалось бы, все хорошо. Но мне нехорошо. Стоит отложить в сторону наряд, глаза сами тянутся к окошку. Гляну — и становится нехорошо. Наши кладут фундамент. Девчата бросают камни. Ребят вижу только по пояс: опалубка поднялась над землей.
Ночью были заморозки — побелели крыши, остатки травы на стройплощадке стали курчавыми от инея и хрусткими. Листья на деревьях потемнели, свернулись. Чуть потянет ветром — летят на землю.
Славка сегодня первый раз надел стеганку. Другие ребята давно в них обрядились, а он все ходил в пиджаке. В стеганке он стал какой-то квадратный. Кажется, что голова у него растет прямо из плеч, без шеи. Настоящий медведь!
И топчется с вибратором на одном месте, совсем как медведь. Наверно, попался большой камень и Славка обминает вокруг него бетон. Смотрю на его коротко остриженный затылок, будто гипнотизирую: оглянись!
Нет, не чувствует, не оглядывается. Мне стало стыдно: все работают, а я… Я ведь тоже работаю. Камни в бадью легче бросать, чем высчитывать бесконечные кубометры кладки и умножать их на рубли с копейками. Но все равно гляжу в окошко, и как-то стыдно мне перед нашими. Скорей бы уж кончить!
Со вздохом берусь за наряд. Бросаю последний взгляд в окно.
Славка теперь стоял лицом ко мне, обеими руками опирался на вибратор. Внизу, возле него, незнакомый, очень высокий худой парень. Почему-то мне подумалось: «Вот еще один выпускник школы, как и я когда-то, ищет работу».
Славка показал незнакомцу в сторону конторки. И парень пошел сюда, к нам.
Порыв ветра сорвал с большого дерева пожухлые листья. Они полетели прямо в лицо парню. Он отвернулся, пригнулся. Так, пригнувшись, и вошел в конторку. Распрямился с опаской — потолки наши на его рост не рассчитаны. Поздоровался, красиво склонив голову.
