Если ты найдешь это письмо… - [48]

– Так, это… и еще это… и вот это… – она вела подсчет своих потерь. – Ладно, – подытожила Либби. – Это просто вещи. Всего лишь вещи. Им можно найти замену.

Она была спокойна и собранна. Знаю, в это невозможно поверить, но она выглядела осчастливленной, несмотря на то что лишилась собственности примерно на тысячу долларов. Я бы на ее месте, пожалуй, стала бы швыряться разными предметами и носиться по улицам, поджидая у лавок старьевщиков в надежде, что там скоро объявятся воры. А Либби была спокойна. Для нее это были просто вещи. Всего лишь вещи. А все вещи, которыми она по-настоящему дорожила, все то, чего она по-настоящему желала, было неосязаемым. Это были зрелища, и звуки, и знакомые голоса, – именно за этим она и собиралась в Италию. Собиралась искать их там. Ни о каких материальных вещах и речи не шло.

В конечном счете она ушла, чтобы отнести заявление в полицию. После ее ухода я осталась одна в пустом холле иммиграционного центра. Уселась посреди пола и осторожно вскрыла ее письмо. Оно было на нескольких страницах, исписанных с обеих сторон. Я прочла эти слова вслух пустоте, чувствуя, как каждое из них отдается эхом в стенах здания.

Я знаю, что в последнее время тебе было очень трудно, и на самом деле не могу сказать ничего такого, что могло бы это изменить. Но тебе нужно помнить: единственное, в чем мы можем стремиться к совершенству, – это в умении видеть свой потенциал, позволяющий по-настоящему менять мир. Мы всегда ищем совершенства, но нам нужно вместо него искать потенциал – понемногу, шаг за шагом.

Ты найдешь свое счастье. Я знаю, что найдешь. Просто старайся оставить все тревоги, страхи, сомнения в чулане, полном прочего мусора, от которого ты избавляешься.

Даже если тебе нужен еще один день, чтобы вернуться в эти примерочные, чтобы просто посидеть там, подумать и поплакать, чтобы осознать это, знай – у тебя действительно есть место в этом мире, и ты прекрасно в него вписываешься.

Ищи свое счастье и продолжай делать то, что делаешь. Ты должна верить, что это важно.

Буду следовать за тобой с другой стороны Атлантики.

Либби.

Из письма выпал ярко-голубой чек. Либби чернилами вывела на нем сумму в 100 долларов. Вложение, как она выразилась, в то, чем однажды станут любовные письма. Может быть, она все это время верила в «большее».

Я несколько минут сидела неподвижно, пропитываясь тишиной, царившей в центре до открытия. Держа в руках ярко-голубой чек, я думала о Нейте и об ангелах, о которых он писал. Как он был прав, считая, что они есть повсюду и помогают нам устоять, когда мы готовы упасть и разбиться! Либби совершенно точно была одним из таких ангелов.

Повесть о желтом полотенце

«Клуб ди Джульетта» («Клуб Джульетты») – это реально существующее место в Италии, на родине шекспировских Ромео и Джульетты, куда каждый год приходят тысячи писем. Все они адресованы Джульетте, девушке, хорошо знающей, что такое сердечная боль.

Как гласит легенда, люди начали писать и оставлять письма Джульетте у местной достопримечательности, считающейся ее гробницей. По почте стало приходить так много писем, что решено было создать офис, укомплектовать его пятнадцатью секретарями (которые, я полагаю, обладают великолепным почерком), чтобы они могли отвечать на послания. Секретари занимаются этой работой бесплатно. Город оплачивает почтовые расходы. И – да, каждое из шести тысяч писем, ежегодно приходящих в «Клуб Джульетты», получает ответ.

Я была заперта в Бронксе и регулярно проверяла свой почтовый ящик, находя в нем марки от незнакомцев, подбадривавших меня. Но мне нужна была поездка в Италию, чтобы встретиться с моими двойниками, такими же девчонками, как я. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь появился у меня на пороге с билетом на самолет и со словами: «Вот, поезжай, потусуйся с секретарями «Клуба Джульетты» и посмотри, как они работают. Послушай их рассказы. Выясни, как начать писать лучше».

Мне нравилось воображать себя членом их клуба или, по крайней мере, потерянной сестренкой, оказавшейся за тысячи миль от них. Если бы мне представился шанс встретиться с любой из этих женщин, я задала бы ей вопросы, беспрестанно вертевшиеся у меня в уме. Как вам удается не бросать это, не терять свежесть взгляда и языка? Неужели вам никогда не хочется остановиться?

Вот что происходило в середине ноября. Примерно сто первых писем пошли хорошо. Я упивалась новизной. Но когда число их достигло почти двух сотен, я начала терять драйв, сбиваться на неоригинальность. Мне было интересно, как другие справлялись с такого рода ситуацией. Каждая душевная травма, попадавшая в мой почтовый ящик, была уникальной, но мне было трудно оценивать эти письма и отвечать на них с такой же долей оригинальности. Люди заслуживали того, чтобы получать от меня лучшее, а у меня не всегда было это самое лучшее, чтобы его отдать.

Оглядываясь назад, я вижу, что это было самое прекрасное, что могло со мной случиться. Должно было накатить это желание сдаться и бросить все, чтобы я смогла по-настоящему понять, что такое преданность и обязательства. Полагаю, теперь я начинаю понимать, почему это слово –