Если ты найдешь это письмо… - [14]

Через некоторое время я просто перестала желать этих вещей и перестала вести себя так, будто я действительно их хочу. Как только мать перестала заставлять нас сидеть рядом с ней на службе, а до меня дошло, что я делала это только из обязательств перед ней, я перестала ходить в церковь. Только однажды я нашла в Интернете одного своего мегавозлюбленного из воскресной школы, думая, что он, может быть, ждал меня все это время. Может быть, я все же могла бы стать святой, – таковы были мои мысли, когда я нашла его на Фейсбуке, зафрендила и ждала подтверждения. Весь тот вечер я ожидала от него сообщения, чего-то вроде: Ягненочек мой, Господь повелевает мне ждать тебя, и я склоняюсь, аки лань, над твоим фото в профиле. Однако он так ничего и не написал. Только добавил меня в друзья. А потом я наткнулась на его фотки практически без одежды и поняла, что теперь он любит парней и, значит, я не в его вкусе. Наша любовная история умерла в муках.

* * *

Во время подготовки к волонтерскому году нас попросили написать о нашем «пути веры» и поделиться этими сочинениями с группой из двадцати шести человек. Путь веры – это все повороты, которые человек совершает в поисках Бога, и то, как они изменили его за время, прошедшее с самой первой встречи. Все мы пришли в программу по своим причинам, но, вероятно, нам хотелось примерно одного и того же, только в разном порядке. Одни мечтали об отпуске. Другим нужен был еще год, чтобы разобраться в себе. Большинству из нас хотелось хлебнуть настоящей прозы жизни, знать, что мы делаем работу, которая действительно важна. Многие стремились познать лик и мозолистые руки Бога, о котором мы слышали столько лет.

Неважно, где мы Его находили, – спрятанным в рассказах из детской Библии или в современной религии. Пора было сделать еще шаг вперед и спросить, задрав головы кверху: «Как Ты действуешь, Бог? И как Ты танцуешь? Расскажи мне об этих ангелах. И еще расскажи, о чем Ты думал, когда сооружал такую штуку, как я?»

Бог принимал великое множество форм и очертаний, когда на протяжении недели люди по очереди рассказывали свои истории. Одним казалось, что Он стоит за каждым углом и на каждом перекрестке. Другие загоняли Его в рамки и допускали лишь в некоторые области своей жизни. В некоторых свидетельствах Он шептал и был этаким тихоней. В других историях Он мстительно громыхал. Кстати, в моих мыслях Бог всегда напоминал рекламного Мистера Клина[7] – настолько, что, как бы я ни пыталась отключиться от этого образа, этот Бог с кустистыми белыми бровями, горящими голубыми глазами и в чистой белой футболке являлся мне в каждой истории, рассказанной по кругу.

Когда очередной рассказчик вставал, чтобы прочесть свою историю, я представляла себе, как Бог – Мистер Клин – откидывается на Свой небесный шезлонг, попивает розовый лимонад и посмеивается над тем, какими словами мы Его рисуем. Я воображала, как Он трясет головой и машет кулаком, когда история оканчивается хорошо и Ему достаются все партии положительных героев. Я представляла, как Он набрасывает заметки и обводит маркером разделы, касающиеся того, что Ему нужно исправить в ком-то из нас. Я видела, как Он льет слезы размером с яйцо, когда Его собственные создания вредят друг другу. Я воображала, как Он слегка краснел, когда мы говорили приятные вещи и подыскивали добрые слова в Его адрес в тот день, когда просили Его не уходить далеко. В тот день, когда мы говорили все это от чистого сердца.

Некоторые рассказы были красивыми и лаконичными. На других трудно было сосредоточиться: внимание отвлекалось на дрожащий голос и мельтешащие руки рассказчика. Меня тянуло к тем историям, которые заканчивались не слишком хорошо, в которых зияли прорехи и оставались оборванные нити, – потому, быть может, что именно такие ощущения у меня были от собственной веры. Как будто она не совершенна и не завершена. Как будто это только начало.

Община Бронкса должна была услышать наши истории последней. Когда другие члены программы отправлялись спать или собирались в номерах отеля, чтобы получше познакомиться друг с другом, я оказывалась у компьютера в лобби и пыталась впихнуть Бога в пространство страницы. Я хотела, чтобы люди верили в то, что я говорю. Мне и самой хотелось верить этим словам. Но я просто клала руки на клавиатуру и думала: «А что, если я на самом деле Тебя не знаю? Что, если я просто пишу сплошную ложь, чтобы эти незнакомые люди подумали, что я и вправду Тебя нашла?»

* * *

«Нашла» – вот забавное слово! Что я действительно «нашла», когда села писать свою историю, так это воспоминания о самой себе, попавшей в колледже в манипулятивную секту на христианской основе. Эта секта запрещена в разных городах и университетах. Она была «взломана» с помощью новостных каналов, которые внедряли в нее своих корреспондентов, чтобы публиковать разоблачения. Очевидно, структура этой церкви и степень ее строгости в последние годы претерпели изменения, но в то время она все еще числилась в тех энциклопедиях, которые докапывались до сути сект во всем мире.

Я бы посмеялась, если бы кто-то сказал мне, что я могу увлечься такими вещами. Я всегда ассоциировала слово «секта» с другими понятиями: «Кул-Эйдом»,