Если ты мне веришь - [11]

Сейчас, я знаю, что моя мама казалась для окружающих странной. Даже очень, впрочем, как и я. Но спустя пять лет я поняла, что тетушка тогда поступила правильно, ведь люди остерегаются тех, кто не похож на них. И это естественно — Кристен снова посмотрела в окно и вяло улыбнулась, наблюдая за своим отражением

Я машинально бросил взгляд на мисс Раян и также улыбнулся. Она стала чувствовать себя немного лучше. Это можно было понять по внешнему виду девушки: кожа была уже не такой бледной, на щеках появился легкий румянец, глаза не выглядели уставшими.

— После этого вы и начали что — то видеть? — я сделал небольшую паузу, размышляя над тем, что могла видеть девушка.

— Определенно, — намного громче и тверже проговорила девушка, тяжело дыша и глядя на мое отражение в окне, с какой — то ненавистью. Погода резко ухудшилась и над больницей нависли тучи.

Я съежился, может, от резкого потемнения за окном, может, опасаясь порыва бешенства у своей пациентки, и, задумавшись, повторил:

— Определенно.

— Вы правы, мистер Норвингтон. Совершенно правы. Я недолго простояла возле дома тетушки. Не смогу объяснить почему, но мне вдруг захотелось пойти в тот парк, где мы с мамой проводили большую часть своего времени. Мне захотелось, посидеть на той самой лавочке, где сидели когда — то мы с ней и обсуждали нашу жизнь. Мне захотелось прижаться хотя бы к воспоминаниям о ней, — Кристен села на кровать, с силой сжимая свои ладони. Я видел, как ей было трудно вспоминать все, что с ней произошло, тем более рассказывать это совершенно незнакомому человеку. Но она все же нашла в себе силы снова не заплакать и продолжила:

— Мои желания поскорее побывать в парке несли меня туда. Я и сама то не могла разобраться, что со мной происходит. Наверное, это просто стресс после потери близкого человека. Страх остаться одной. То, что маму увезли в больницу, я еще могла перенести, но то, что она скончалась, и мы больше никогда с ней не увидимся — нет. Но, как ни странно, в тот вечер мне так ничего и не привиделось. Тот зверь так и не подошел ко мне в ту ночь, когда я действительно нуждалось хоть в чьей — то поддержке.

Тогда я просто прибежала в парк и плюхнулась на ближайшую лавочку с подкошенными ножками. Я упала на нее с такой силой, что по моему телу мгновенно прошла боль, и я заплакала еще громче, чем у дома тети Люсинды. И от боли в душе, и от физической боли. Я совершенно не знала, как жить дальше, без мамы. Ведь всякая надежда встретить ее снова ушла вместе с ней под землю. А оттуда мне ее никак нельзя было достать. Я плакала от того, что все, чем я жила вмиг разрушилось. Эти разговоры с мамой, эти веселые прогулки, после которых у меня появлялись все новые желания что — либо сделать, или что — либо увидеть. Мир вставал передо мной со всех сторон. Я знала, казалось бы, все, что только могло быть. Хоть это было далеко не так. И когда мама рассказывала мне что — то, чего я не знала, мое лицо менялось до неузнаваемости. Загадок в мире становилось все больше, и поэтому он был для меня еще интереснее, чем прежде.

Не знаю, сколько точно я пролежала на той теплой, но сырой лавке, упиваясь слезами. Я не брала с собой часов. Но мне пришлось встать, как только я почувствовала, что мое тело совсем продрогло. Нижняя челюсть невольно стукалась об верхнюю, издавая противный звук, от которого меня чуть не вырвало. Я не хотела никого и ничего видеть. Мне захотелось стать слепой в один миг, лишь бы не видеть все, что меня окружало. Мне не нужно было это в тот момент. Мамы уже не было, и жизнь перестала приносить хоть какую — то радость.

Я почувствовала себя виноватой, когда подумала о том, что ненавижу этот парк. Все эти разговоры обо всем. Наверное, они были такими глупыми! Как и мы.

«Я больше никогда не вернусь сюда, слышишь?», — прокричала я в небо и мои глаза в два счета наполнились слезами. Они капали и капали на землю, не давая мне вздохнуть.

Мне, наверное, нужно было там оставаться, возможно, уйдя оттуда сразу же, я бы не была здесь. Эти деревья, цветы. Все мне показалось настолько отвратительным, что я решила поскорее оттуда убраться. Я смотрела в ясное небо и думала о маме. Почему она меня оставила? Как же я справлюсь без нее? А как же наши разговоры с ней? Пусть они и были глупыми, но они были настолько важны для меня!

Мои глаза уже настолько наполнились слезами, что я могла разглядеть лишь расплывчатое изображение деревьев и цветов. Но при этом слезы не заканчивались, будто во мне за все время их скопилось несколько литров!

«Я никогда больше не вернусь сюда, без тебя», — уже шепотом проговорила я, и по моему телу пробежала сотня мурашек.

Я села на холодную землю, свесив голову. Даже холод меня не пугал. И пусть я невольно дрожала, все же уходить не собиралась. Моя голова была до отвала перегружена всякого рода мыслями. Мама, жизнь, Люсинда, разговоры. Я, постоянно всхлипывая, вытирая слезы ладонью, но они за секунду снова были готовы оставить след на моих щеках.

Но, несмотря на то, что я совсем разочаровалась в жизни за один всего день, все же я еще могла здраво смыслить. Слезы, наконец, иссякли, но глаза вся еще оставались мокрыми. Я поднялась с трудом на ноги.