Если ты меня любишь - [38]

— Вы не поверите, но есть люди, которые о вас тревожатся, и подобная самоуверенность нехороша, по крайней мере, по отношению к ним, не говоря уж обо мне.

Дрейко посмотрел на него с вызовом, но лицо мастера зелий было, как всегда, непроницаемым, и молодой человек вдруг ощутил потребность спросить о чем‑то важном, хоть и не будучи уверенным в том, что ответ будет положительным.

— А эти люди, — начал он, отводя взгляд, — они вам об этом лично сказали?

— Как же! — с неприязнью фыркнул Снейп, так что Дрейко невольно посмотрел на него снова. — Царственный мистер Поттер был у меня прошлым вечером в надежде, что я смогу помочь ему найти вас раньше его коллег из числа авроров.

— Поттер? — Дрейко не смог скрыть своего разочарования. — Значит… Как он узнал?

— Догадаться было несложно. Он всего–навсего побеседовал с вашей подругой — мисс Лавгуд, которая…

— Она в порядке? — перебил Дрейко.

— Она в больнице святого Мунго, но скоро ее, судя по всему, выпишут, — с внезапной строгостью ответил Снейп. — Вот о ней вам следовало бы действительно подумать. Она искренне печется о вашем благополучии, а Вам пришло в голову привести скианта к ее дому.

— Прекратите, мне и без вас тошно! — Дрейко обхватил голову руками и сидел так несколько секунд, прежде чем поднять глаза. — Я тогда еще не знал, на что он способен, хоть это меня и не оправдывает, — он помолчал немного и затем задал вопрос, который постепенно начинал его интересовать: — Только вы‑то здесь причем? Не слишком ли многим вы рискуете, вмешиваясь в это?

— Я отвечу вам двояко, — Снейп возобновил свой обычный невозмутимый тон, Дрейко даже показалось, что он хочет скрыть от него что‑то. — С одной стороны, жизнь главы Хогвартса невыразимо скучна для меня и не дает мне заниматься моими привычными делами. С другой — вам известно, почему я это делаю.

С минуту они смотрели друг на друга, перед тем как Дрейко решился высказать очевидную догадку.

— Моя мать?

— Да, но не думайте, что я мучаюсь оттого, что связан ненавистным мне обещанием. Из всех людей на свете она принадлежала к тем немногим, кого я еще мог назвать своими друзьями, и я действительно ценил ее. Поэтому ее последняя просьба имела для меня далеко не последнее значение.

— Вы, наверное, так ничего и не поняли, — Дрейко отсутствующим взглядом вперился в пространство, чувствуя во рту привкус горечи.

— Чего я не понял? — спросил Снейп, не шевелясь и не меняя выражения лица.

— Она… вы были для нее больше, чем другом.

Произнося эти слова, Дрейко понял, что только что сам додумал это до конца. Разумеется, Нарцисса никогда бы не заговорила с ним об этом, но в присутствии Снейпа она всегда делалась немного другой, более рассеянной и одновременно энергичной. Впрочем, Дрейко никогда не замечал каких‑то особых отношений между ними и уже почти раскаялся в том, что раскрыл рот.

— Я знаю, — после паузы ответил Снейп чуть более жестко, чем, вероятно, хотел, и отошел от Дрейко, на этот раз, к окну. — Но это ничего не меняет.

— Нет, не меняет, я зря, конечно… — пробормотал Дрейко.

— Никогда нельзя сразу узнать, что зря, а что нет, — тихо произнес Снейп, глядя на черные вершины гор. — Но, чтобы ты не смел ничего такого думать о своей матери, я скажу тебе: она всегда была верна твоему отцу. И больше на эту тему я говорить не намерен.

— Да, конечно! — поспешно сказал Дрейко, ощущая себя первоклассником.

Его последних слов Снейп уже не услышал, неожиданно для самого себя он погрузился в далекое воспоминание, к которому он не возвращался, кажется, тысячу лет…

…Поместье Малфоев было весьма выгодно расположено: рядом было чистейшее озеро, вокруг которого росли редкие виды цветов, густой лес на том берегу, поющий голосами множества птиц. Если посмотреть из окон верхнего этажа на небо, оно всегда казалось подкрашенным: утром — рассветной синевой, хранившей лимонный оттенок после давно поднявшегося солнца, вечером — пурпурно–лиловым закатным заревом, после того как солнце опускалось за горизонт. Таким образом, солнце никогда не светило прямо в окна, разве что в оранжерее, и во всем доме постоянно царила прохлада. Хозяйка этого дома обладала утонченным вкусом, и, какие бы гости ни приходили к ней, никто не мог бы сказать, что его что‑то тут не устраивает. Разве что некая мрачность всегда присутствовала в доме, что объяснялось, вероятно, историей предков Люциуса.

Снейпу вспомнился тот день, когда он приехал взглянуть на маленького сына своего друга. Тот появился на свет всего полтора месяца назад и выглядел, как все остальные младенцы своего возраста. Снейп, находившийся в тот день в крайне не стабильном состоянии, ничего особенного в нем не заметил и не понимал, почему Нарцисса так суетится, вокруг малыша, словно он вот–вот взорвется. Только потом Снейп уяснил себе раз и навсегда, что в момент, когда у людей большое счастье или большое горе, с ними всегда творится что‑то непонятное.

Люциус тоже был рад тому, что у него родился сын, но Снейп сильно подозревал, что он рад именно тому, что это сын, а не дочь. Вообще, в тот день его раздражало все: от солнца, вздумавшего выкатиться из‑за туч в июльский день, до младенца, бестолково орущего в своих роскошных пеленках.