Если спросишь, где я - [50]

— Вассалы, — поправила Терри.

— Что-что? — переспросил Мэл.

— Вассалы, — повторила Терри. — Они назывались вассалами, а не вессалами.

— Вассалы, вессалы, — ответил Мэл. — Какая на хер разница? Ты же поняла, что я имел в виду. Ладно. Я, короче, необразованный. Вот свое дело я знаю. Я кардиохирург, это понятно, по сути, просто механик. Влезаю внутрь, удалбываюсь как не знаю кто пока чиню, но чиню. Черт!

— Да, от скромности ты не умрешь, — сказала Терри.

— Он просто скромный мясник, — ввернул я. — Но иногда они в этих своих доспехах задыхались, Мэл. У них ведь и сердечные приступы случались, когда в доспехах было слишком жарко, и еще они зверски уставали и выматывались. Еще я где-то прочитал, что если рыцарь падал с лошади, подняться сам он уже не мог, потому что все эти доспехи слишком много весили. А иногда их собственные лошади копытами затаптывали.

— Вот ужас-то, — ответил Мэл. — Просто кошмар, Ники. Наверное, они вот так вот лежали на земле и просто ждали, когда кто-нибудь придет и сделает из них кебаб.

— Какой-нибудь другой вессал, — сказала Терри.

— Именно, — ответил Мэл. — Другой вассал приходил и протыкал парня во имя любви или какой-нибудь еще чертовщины, за что они тогда сражались.

— Они сражались за то же, за что и мы сегодня, — ответила Терри.

Лаура добавила:

— В сущности ничего не изменилось.

Она вся разрумянилась. Глаза сияли. Она поднесла стакан к губам.

Мэл налил себе еще. И, приблизив к глазам бутылку, принялся изучать этикетку, будто просматривал длинный столбец сложных чисел. Потом он медленно поставил бутылку на стол и так же медленно потянулся за тоником.

— Ну, а что было дальше с пожилой парой? — спросила Лаура. — Ты так и не закончил эту историю.

Лаура пыталась прикурить сигарету, но спички все время гасли.

Солнечный свет, лившийся в кухню, изменился, как-то потускнел.

Но листья на осине все так же трепетали, и я вглядывался в причудливые тени, которые они отбрасывали на деревянную оконную раму и пластиковую столешницу. Конечно, на дереве и на пластике тени смотрелись совершенно по-разному.

— Ну, так что там с этими стариками? — спросил я.

— Старые зато умные, — заметила Терри.

Мэл уставился на нее.

— Дорогой, давай же, рассказывай. Я просто пошутила. Что там было дальше? — спросила Терри.

— Ну знаешь, ты иногда… — сказал Мэл.

— Мэл, не будь ты таким серьезным, хоть иногда. Ты что, шуток не понимаешь?

— А по-моему совсем не смешно, — ответил Мэл.

Он держал стакан в руке, продолжая пытливо смотреть на жену.

— Что там дальше было? — спросила на этот раз уже Лаура.

Мэл перевел взгляд на Лауру.

— Знаешь, Лаура, если бы у меня не было Терри и если бы я так ее не любил, и если бы Ник не был моим лучшим другом, я бы точно в тебя влюбился. Я бы тебя похитил, душа моя.

— Рассказывай, не тяни, — сказала Терри. — А потом мы и об этом поговорим, ладно?

— Ладно, — ответил Мэл. — Так на чем же я остановился? — Он обвел всех взглядом и продолжил:.

— Я заезжал к ним каждый день, иногда даже по два раза, особенно, когда я по вызовам ездил. Ну, все было почти как в кино. Я имею в виду, что они оба выглядели как в фильме каком-нибудь, про скорую помощь: маленькие прорези для глаз, маленькие прорези для ноздрей и для рта. А у нее еще и ноги кверху подвешены. Муж очень долго пребывал в депрессии. Даже когда он узнал, что с его женой все будет в порядке, он все равно был жутко подавлен. Правда, надо сказать, совсем не из-за автокатастрофы. То есть не только из-за автокатастрофы. Как-то однажды я придвинулся ближе к прорези для рта, и он сказал мне, что переживает совсем не из-за аварии, а из-за того, что он свою жену через эти прорези совсем не видит. Он сказал, что именно поэтому ему так плохо. Вы можете это представить? Ему было плохо только оттого, что он не может свою башку повернуть, чтоб увидеть свою чертову жену!

Мэл опять обвел всех глазами и покачал головой, собираясь сказать что-то еще.

— Я хочу сказать, старый пердун чуть не умер от того, что не мог посмотреть на эту чертову перечницу.

Мы все уставились на Мэла.

— Вы вообще поняли, что я хотел сказать? — спросил Мэл.

Наверное, к тому времени мы все были уже навеселе. Помню, было уже сложно на чем-либо сосредоточиться. Свет уходил из комнаты, уходил через окно, туда, откуда он появился. Но никто так и не поднялся, чтобы включить свет электрический.

— Послушайте, — сказал Мэл. — Давайте, наконец, добьем этот хренов джин. Тут как раз осталось всем по стаканчику. А потом пойдем есть. Наведаемся в то новое местечко, которое мы с Терри раскопали.

— Он чем-то расстроен, — сказала Терри. — Дорогой, может быть, выпьешь таблеточку?

Мэл покачал головой.

— Они закончились. Я все уже выпил.

— Да, мы все не можем иногда обойтись без антидепрессантов, — сказал я.

— А некоторые вообще без них жить не могут, такие уж уродились, — сказала Терри.

Она терла пальцем какое-то пятнышко на столе. Потом перестала.

— Я хочу детям своим позвонить, — сказал Мэл. — Надеюсь, никто не против? Пойду позвоню детям.

Терри заметила:

— А что если Марджори возьмет трубку? Ребята, вы ведь слышали, что у нас там не все с ней в порядке? Дорогой, ты ведь совсем не хочешь разговаривать с Марджори. Тебе только еще хуже станет.