Если совершено убийство - [43]

— Оно у бабушки, — решительно сказал Клементс. — А бабушка — либо слепая, либо в дурдоме, иначе давно откликнулась бы. Хотите еще что-нибудь посмотреть, сэр?

— Шарф, которым она была задушена.

Клементс принес его на подносе.

— Предполагается, что она надевала это? — спросил Уэксфорд. — Это очень дорогой шарф, не для девушки, получающей двенадцать фунтов в неделю.

— У них бывают забавные причуды, сэр. Они могут по три-четыре дня не обедать, а потом выбросить целый фунт на шарф.

Уэксфорд медленно ощупал квадратик шелка и, обнаружив этикетку, сказал:

— Этот шарф — от Гуччи, сержант, и стоит он не фунт. Он стоит в восемь или девять раз дороже.

У Клементса отвисла челюсть. «Кто, связанный с этим, мог иметь дорогой шелковый шарф? — размышлял Уэксфорд. — А! Миссис Дербон! Разве не она искала именно шарф перед уходом в понедельник вечером? Она не могла его найти, потому что дочь взяла его ничего не сказав, как это обычно делают дочери, во время ее последнего визита в Лейсбрук-Хаус».

Глава 15

…это устроено для того, чтобы почтение и уважение к старикам удерживало бы более молодых людей от неподобающей вольности в словах и движениях.

Говард участвовал в заседании на высшем уровне в Скотленд-Ярде, где обсуждались меры, которые необходимо было предпринять в отношении Грегсона: ему удалось ускользнуть под защитой изобретательного мистера де Трейнора. Каким всемогущим ни казался Говард, это не имело значения; Уэксфорд знал, что племянник всегда несет ответственность перед руководством дивизионного отдела по борьбе с преступностью, командир которого, скорее всего, ничего не знал о появлении старшего инспектора из провинции.

Газовый завод угрюмо взирал на него сквозь пелену дождя. Уэксфорд взволнованно ходил вверх и вниз по лестнице, ожидая звонка Памелы, которая должна была сообщить, когда вернется Говард. Ему необходимо было поговорить с племянником до того, как он отправится в Лейсбрук-Хаус; в глубине души Уэксфорд надеялся, что ему вообще не придется туда ехать. Его желания в отношении дела Луизы Сэмпсон странным образом разделились. Ему правилась миссис Дербон, и гуманист, живший в нем, хотел, чтобы она вышла из морга со слезами облегчения, а не белой от шока. Однако он был полицейским, профессиональная гордость которого в последнее время пострадала. Большой опыт и упорный труд позволили определить, что пропавшая девушка умерла. Уэксфорд знал, что его желание было низким, но признавался себе, что будет трепетать от гордости, если ему удастся восстановить свою репутацию в глазах Бейкера и увидеть восторженный взгляд Говарда. А ведь она была чьей-то дочерью… Когда зазвонил телефон, он, как когда-то Мелани Дербон, одним прыжком добрался до него, но вместо Памелы услышал в трубке мужской голос, который не мог припомнить.

— Это Филип Челл.

Несколько секунд Уэксфорд вспоминал, кто это такой.

— А… да! Слушаю вас, мистер Челл.

— Айвен просил передать вам, что у него есть кое-что для вас.

«Эта чертова „Утопия“, — подумал Уэксфорд. Но он ошибся.

— Он кое о чем узнал и спрашивает, как лучше поступить: ему приехать к вам или вы приедете сюда?

— А в чем дело? — нетерпеливо поинтересовался Уэксфорд.

— Не знаю, Айвен не сказал. — Голос Челла стал обиженным. — Он никогда ничего мне не рассказывает.

— Может быть, завтра утром? Около десяти у вас?

— Лучше в одиннадцать, — попросил Челл. — Если Айвен узнает, что у нас в десять утра будет гость, то заставит меня встать на рассвете.

В это время Памела просунула в дверь голову и сообщила:

— Мистер Форчун освободится в двенадцать, сэр.

Еще целый час ждать! Почему бы ему за это время не навестить дом на Гармиш-Террас, не откладывая до завтра. Что бы ни сказал ему Тил, это может дать еще какую-нибудь связь между Лавди и Луизой. Он снял руку с микрофона и сказал:

— А что, если я?.. — Но Челл уже положил трубку.

Парадная дверь была открыта, и Уэксфорд вошел в холл. На этот раз он был полон народу. Челл в очаровательном одеянии из хлопка и в высоких сапогах стоял, опершись о перила лестницы, читая красочную почтовую открытку и хихикая от удовольствия. Пегги сидела на краю огромного стола, заваленного газетами, молочными бутылками, и, пытаясь задержать индийца с проституткой, орала на них визгливым голосом, а в это время Лэмонт с ребенком на руках с несчастным видом стоял рядом.

Уэксфорд пожелал всем доброго утра и подошел к Челлу, который, увидев, кто пришел, тут же, словно лампочку, «выключил» улыбку.

— Айвен ушел на весь день, — сообщил он. В последний раз восхищенно взглянув на открытку, он положил ее в карман. — Ничего не могу вам сказать. Только знаю, что, когда он сидел со своими вырезками, то вдруг воскликнул: «О господи!» Видимо, нашел что-то интересное для вас.

— Какие вырезки?

— Он ведь дизайнер. Я думал, вы знаете. Ну так вот, о нем пишут в газетах, журналах, а он вырезает эти статьи и наклеивает их в альбом.

Пегги замолчала, и теперь все присутствующие ждали реакции Уэксфорда. Он тихо сказал Челлу:

— Вы не позволите мне взглянуть на этот альбом?

— Нет, нам нельзя. Знаете, что потом будет? Айвен убьет меня. Он и так нагрубил мне перед тем, как ушел, только за то, что я вчера оставил белье для стирки. Так что я никак не могу вам помочь, мне ни к чему эта головная боль, понятно?