Если совершено убийство - [29]

Телефон стоял в дальнем конце комнаты на столе ниже точки, в которую был направлен застывший взгляд миссис Дербон. Она сняла трубку и сказала «алло», затем, откашлявшись, снова повторила это слово голосом, чуть громче шепота. То, что она ждала звонка и не стеснялась этого, было очевидно, но по резко опустившимся плечам стало ясно, что позвонил не тот, кого она хотела услышать.

— Ничего страшного, — проговорила миссис Дербон, а затем, обратившись к мужу, произнесла: — Кто-то ошибся номером.

— У нас это часто бывает, — извиняющимся тоном пояснил Дербон. — Ты устала, Мелани. Я налью тебе выпить?

— Да, спасибо, — откликнулась она и отвела рукой прядь со лба. Уэксфорд обратил внимание, какими тонкими были ее запястья. — Это из-за дочери, — сказала миссис Дербон, как хорошая хозяйка, которая умеет найти искусную отговорку для гостей. — Я так волнуюсь о ней! Сегодня иметь детей — сплошное беспокойство, не так ли? Никогда не знаешь, в какую беду они могут попасть. Ну да ладно, не буду вам надоедать. — Она взяла стакан с виски, который ей протянул муж. — Спасибо, дорогой, — и вздохнула.

Муж и жена стояли напротив друг друга; на мгновение они крепко сжали руки. Уэксфорд теперь понимал еще меньше, чем раньше. Что она имела в виду, говоря о дочери и беде, в которую та может попасть? Ребенок еще довольно маленький (грызет зубное кольцо), мать оставила его наверху час назад, и теперь он, несомненно, спокойно спал в своей колыбельке. Разве только она ждала звонка врача, потому что девочка была больна…

С чувством вины Уэксфорд выпил второй стакан пива. Он отвык от алкоголя, который теперь подействовал на него усыпляюще; голова слегка кружилась, поэтому он обрадовался, когда Дербон стал собирать бумаги и сказал, что для одного вечера — достаточно.

— Вы можете прийти еще, или, того лучше, мы поедем вместе с вами по некоторым местам, о которых говорили. Я отвезу Александру в Кенберн-Вейл. — Он говорил это совершенно серьезно. — Она еще довольно мала, чтобы понимать, но в ее глазах можно увидеть просыпающийся интерес. Она — очень умный ребенок. Вы надолго в Лондоне?

— К сожалению, только до следующей субботы, а потом — обратно в Сассекс и на работу.

— А кем вы работаете?

— Я — полицейский.

— Как интересно. Я уверен, вы — необычный полицейский.

— Я — детектив, старший инспектор.

Лицо Мелани напряглось. Она взглянула на мужа, затем в сторону. Дербон, как ожидал Уэксфорд, мог бы вспомнить об убийстве, но он этого не сделал.

— В любом случае вы не зря приехали, — сказал он. — Вы собираетесь домой, а я в конце будущей недели — на совещание архитекторов в Йоркшир. Тогда, может быть, в следующий ваш приезд в Лондон?

Уэксфорд кивнул, но последующая беседа была прервана плачем ребенка. Обожаемое, беспокойное, не по годам развитое, необыкновенно умное дитя проснулось.

Мелани Дербон, которая была буквально наэлектризована телефонным звонком, теперь повела себя как женщина, воспитавшая шестерых детей. Со словами «Это Александра опять проснулась» она всего лишь глянула наверх. На этот раз занервничал Дербон. Может быть, ребенок заболел? Может быть, нужно вызвать врача? Ему не понравилась сыпь на ее лице, хотя жена сказала, что это просто зубки режутся.

Уэксфорд воспользовался моментом, чтобы попрощаться; он оставил им номер телефона Говарда и поблагодарил за приятный вечер. Миссис Дербон проводила его до двери, а ее муж уже поднимался по лестнице, сообщая малышке, что папочка уже идет и что папочка сделает все, что надо.

Глава 10

Ибо, подобно тому, как некоторых увлекает одна только красота, так удержать при себе можно только лишь добродетелью и послушанием.

Пока Уэксфорд навещал Дербонов, а Говард играл в бридж с женой, тетушкой и шурином, в Кенберн-Вейл произошла кража со взломом — еще одна из серии краж, происходивших вечерами в пятницу или субботу.

— Твой друг в какой-то степени несет за это ответственность, — заявил Говард в понедельник утром.

— Дербон? — спросил Уэксфорд.

— Ты видишь, как преображается Кенберн-Вейл, и я полностью за то, чтобы жизнь здесь стала лучше, за перестройку этих старых трущоб, однако совершенно ясно, что там, где деньги, там и преступления. Десять лет назад в Кенберн-Вейл едва ли нашелся бы один местный житель, за исключением владельцев магазинов, обладающий хоть каким-то личным состоянием. Теперь появились обеспеченные люди. У нас есть директора компаний, имеющие фамильные ценности и сейфы, которые может вскрыть даже ребенок. Кстати, ни одна из краж не произошла в местах, являющихся собственностью «Нортберн пропертиз», но теперь, если я не ошибаюсь, они нацелились на Вейл-парк.

— У тебя есть идея, кто «они»?

— Один уже известен, и ты его знаешь, — огорченно произнес Говард. — Большую часть вчерашнего дня я допрашивал человека по имени Винтер, у которого конечно же прекрасное и безупречное алиби. И кто, ты думаешь, обеспечивает ему это алиби? Не кто иной, как наш старый друг Гарри Слейд.

Уэксфорд был явно озадачен.

— Но он не мой старый друг.

— Прости, Рэдж, разве мы тебе не говорили? Гарри Слейд — один из тех, кто утверждает, что Грегсон был с ним в «Сайк-клаб» вечером в пятницу двадцать пятого февраля. Рекорда он пока не установил, но я начинаю думать, что он — профессионал по обеспечению алиби.