Если совершено убийство - [14]

— Дом старика Монфорта, — пояснил Говард. — Принадлежит компании, в которую Лавди звонила насчет работы.

— Путь к славе, который привел к могиле, — отозвался дядя. — Что стало с Монфортами, кроме того, что их похоронили в склепе?

— Не знаю. Человек, который может рассказать тебе об этом, — Стивен Дербон, президент «Нортберн пропертиз». Он — большой и авторитетный знаток Кенберн-Вейл и его истории. Компания скупила здесь много земли и провела большую работу, чтобы привести ее в порядок.

«Жаль, что они заодно не поработали над полицейским участком Кенберн-Вейл», — подумал Уэксфорд. Уже назрела острая необходимость обновить его выцветший фасад, перекрасить унылого цвета стены, деревянные панели и темные коридоры. Один из них вел в кабинет Говарда — просторную комнату с ковром цвета спелой, красноватого оттенка сливы, металлическими картотечными шкафами и видом на пивоваренный завод. Единственным ярким пятном в комнате была девушка с золотистыми волосами с медным отливом и, безусловно, самыми длинными в Лондоне ногами.

Когда Говард с дядей вошли в кабинет, она подняла глаза от документа, который только что изучала, и произнесла:

— Миссис Форчун спрашивала вас по телефону. Она просила срочно перезвонить ей.

— Срочно, Памела? Что там случилось? — Говард направился к телефонному аппарату.

— Кажется, ваш… — Девушка заколебалась. — Ваш дядя, который гостит у вас, куда-то пропал. Он ушел из дому пять часов назад и до сих пор не вернулся. Миссис Форчун была очень расстроена.

— О господи! — воскликнул Уэксфорд — Я же собирался на вокзал Виктория. Ну и устроят мне головомойку!…

— И мне тоже, — поддержал его Говард, и оба они расхохотались.

Глава 5

Они охотно слушают молодых и даже намеренно вызывают их, дабы вызнать таким образом дарование и ум каждого, проявляющиеся в застольной беседе.

— Тетя Дора прилегла, — ледяным тоном произнесла Дениз, — у нее разболелась голова. Когда ей станет лучше, мы собираемся сходить к моему брату поиграть в бридж.

Уэксфорд сделал еще одну попытку умиротворить ее:

— Дорогая, мне очень жаль, что все так произошло. Я не хотел расстраивать вас, но у меня все совершенно вылетело из головы.

— Обо мне не беспокойся, пожалуйста, а вот тетя Дора очень расстроилась.

— Мужчины должны работать, а женщины — тосковать по ним, — довольно сурово заметил Говард. — Итак, где мой обед и закуска Рэджа?

— Мне очень жаль, но я ничего не приготовила специально для дяди Рэджа. Понимаете, мы подумали, что раз уж он решил не следовать всем предписаниям своего врача…

— То вы накажете его и дадите ему обычную еду? Бедный старина Рэдж! Похоже, мы с тобой поступим так же, как Мор поступал с детьми в «Утопии», когда разрешал им есть с тарелки учителя.

Когда Дора спустилась к ним, у нее был обиженный и несколько рассеянный вид, но старший инспектор, женатый уже тридцать лет, редко допускал в своем доме бабье царство.

Заметив знакомый решительный блеск в его глазах, Дора ограничилась жалостливым «Ну как же ты мог так поступить, дорогой!» и тут же перешла к игре в бридж.

— Пойдем в мой кабинет, — предложил Говард, когда они с Уэксфордом закончили есть плов. — Я хотел бы поговорить с тобой о телефонном звонке.

Кабинет Говарда был гораздо приятнее, чем его офис в Кенберн-Вейл, и обставлен не такими хрупкими вещами, как та часть дома, где господствовал женский стиль. Уэксфорд сел у окна, из которого через узкий просвет между домами виднелись нескончаемые вспышки света с Кингс-роуд. Он еще не привык жить в таком месте, где никогда не бывает темно и всю ночь небо озаряется красными сполохами.

— Ты выглядишь намного лучше, Рэдж, — заметил Говард, улыбаясь. — Можно сказать, что за один вечер ты помолодел лет на десять.

— Надеюсь. Никому не нравится сидеть на заднем ряду и жить чужой жизнью. — Уэксфорд вздохнул. — Трагедия старения заключается не в том, что человек стар, а в том, что он молод.

— Я всегда считал «Портрет Дориана Грея» довольно глупой книгой, но это, пожалуй, одна из немногих стоящих сентенций, да и та написана чуть ли не на последней странице.

— Опять литературная болтовня, Говард?

Племянник рассмеялся.

— Больше ни слова о литературе, — согласился он. — Теперь давай о телефонном звонке Лавди с Гармиш-Террас.

— Это был звонок в «Ситансаунд», не так ли? Ты говорил, что она звонила в «Ситансаунд», чтобы предупредить, что заболела.

— Да, это так, но в «Ситансаунд» она звонила в два часа, а звонок с Гармиш-Террас был в четверть второго. Кому же она звонила?

— Матери? Старой тетушке? Подружке? А может быть, по какому-нибудь объявлению? — После того как на все эти предположения Говард отрицательно покачал головой, Уэксфорд поинтересовался: — Ты уверен, что в «Ситансаунд» она звонила не раньше двух?

— С ней разговаривал менеджер по фамилии Голд. Он утверждает, что Лавди звонила не раньше двух. Она должна была вернуться в два часа, и он уже начал думать, куда это продавщица подевалась.

— Получается, что в первый раз девушка звонила из дома, а второй — из автомата на улице. Почему?

— Ясно почему: у нее не было мелочи. Помнишь, Пегги Поуп говорила, что Лавди просила ее разменять десять пенсов, а у нее нашлась только одна двухпенсовая монета. Наверное, Лавди разменяла деньги где-нибудь на улице — например, купила сигарет или зашла в бар, где продают шоколад, а потом отправилась звонить из телефонной будки.