Если небо молчит - [29]

– Михаила?.. – растерянно пробормотала Маргарита. Перед глазами всплыла табличка, еще вчера вечером висевшая в ногах больного: «М. Струковский, 1948 г. р. Аневризма аорты». – Откуда ты знаешь его имя?

Антиох пожал плечами.

– Он мне сам сказал…

– Кто? – Маргарита не верила ушам.

– Убиенный Михаил.

Девушка почувствовала, что пол уходит из-под ног.

– Откуда… С чего ты взял, что он был убит?

– Он мне сам сказал, – тем же тоном повторил Антиох и как-то несерьезно, по-детски, сложил трубочкой губы, едва различимые в густых зарослях бороды.

Маргарита не знала что и думать. Если имя умершего этот странный человек мог подсмотреть где-нибудь в журнале дежурств или в медицинской карте, то про убийство – чистый блеф! Может, он провоцирует ее? Может, ему посоветовала так поступить Тамара Игнатьевна? Но откуда старшая медсестра могла знать, что Маргарита появится сегодня в ПИТе? И почему она выбрала для своих сомнительных игр самого странного и самого непредсказуемого пациента отделения?

– А… как он был убит? – сама не понимая зачем, спросила девушка.

Вместо ответа бородач грузно опустился на корточки и достал из-под тумбы оборванный конец электрического провода.

– И ты знаешь… кто убил? – Маргарита чувствовала, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Она почему-то была уверена, что Антиох стушуется от этого вопроса.

Но тот простодушно пожал плечами:

– Знаю.

– Кто? – выдохнула медсестра.

– Не могу сказать, уж извините великодушно.

– Да что же это такое! – воскликнула Маргарита. – У меня ощущение, что ты играешь со мной в какую-то странную и жуткую игру. Пугаешь меня, интригуешь и дразнишь! Если ты откуда-то знаешь… если по какой-то причине… пусть, даже сверхъестественной… тебе известно, кто убийца, – так назови его!

– Простите, если невольно явился причиной вашего волнения, – сокрушенно покачал головой Антиох. – Видит Бог, я этого не хотел. Просто… вы застали меня здесь за таинственным и даже интимным занятием и принялись задавать вопросы. Я растерялся и честно на них ответил. Но есть вещи, о которых я не могу рассказывать. Надеюсь, вы поймете меня и не станете упорствовать.

– Пойму тебя? – расширила глаза Маргарита. – Есть вещи, которые я не могу понять.

– Это не удивительно, – развел он руками и, заметив, что медсестра вспыхнула от такой неучтивости, поправился: – Мы, люди, очень многого не понимаем. Нам не дано…

– Возможно, – кивнула девушка. – Но разве не правильно, не естественно назвать людям имя убийцы? Разве не справедливо разоблачить его и наказать?

– Справедливо? – задумчиво переспросил бородач. – Что мы знаем о справедливости? С точки зрения грибочка, который я сорвал и бросил в лукошко, с ним поступили несправедливо. Он даже взял и попытался отомстить. Но ведь мне и в голову не придет, что я отравился, потому что был не прав по отношению к грибочку. Верно? Я буду думать, что просто не отличил добрый плод от дурного.

– При чем здесь грибочки? – нахмурилась Маргарита.

– Мы ничем от них не отличаемся, – развел руками Антиох. – У грибочка – своя справедливость, у человека – своя. И каждый считает, что прав.

– Какая еще справедливость может быть у грибочка?

– Во-от! – протянул бородач, подняв указательный палец. – Вы смеетесь, потому что уверены, что у низших существ не может быть понятий о справедливости. Им попросту не дано. И вы, конечно, правы. Но почему же вы не допускаете, что кто-то точно так же может смеяться над нами?

– Понятно, – покачала головой медсестра. – Ты сейчас витиевато толкуешь про Высшую справедливость?

– Ага, – просиял Антиох. – Спасибо, что поняли меня. Грибочки никогда не смогут жить по человеческим законам, а люди все-таки должны стараться жить по законам Божьим.

– То есть ты предлагаешь дожидаться Высшего суда, правильно? – Маргарита засунула руки в карманы халата. – А суду земному убийцу не предавать? И это будет по-настоящему справедливо, так?

– Бог сам управится как нужно, – серьезно ответил бородач. – И мы не должны лезть в Его дела. Без воли Божьей и волос ни с чьей головы не упадет.

– А если завтра окажется, что убийцу и без тебя вычислили, поймали и предали суду – тогда как?

– Значит, так надо. Значит, такова Его воля.

– Скажи, а ты не думаешь, что если каким-то образом тебе было дано узнать имя убийцы – то это и есть воля Божья? Может быть, ты – инструмент этой воли?

– Не-ет, – протянул Антиох и погладил ручищей бороду. – Человеку не дано слышать небо. Высшая справедливость вершится без нашего участия. – Он вдруг оживился. – Судите сами: вот я, например, живу как живется, не ропщу, не жалуюсь. Бывает, покушаю всласть, а бывает – и крошки во рту не оказывается. Но я считаю, что все это – справедливо. У меня нет выбора, и я этому рад. Небо все решает за меня.

– Ты говоришь: нет выбора? – задумчиво переспросила Маргарита. – А мне кажется, Бог всегда нам его дает. – Она тряхнула головой. – Ты говоришь: человеку не дано слышать небо? А что, если он просто глух? И что, если небо молчит?.

Антиох вздохнул и шаркнул тапочкой по линолеуму, рисуя ногой невидимые значки. Он и впрямь был похож на ребенка, только – большого, косматого и седого.