Если копнуть поглубже - [95]
Мерси была в платье из пестрого хлопка — желтые и голубые цветы на белом фоне. Рукава длинные и свободные, ворот с фестонами. Она надела также искусственный жемчуг и вымыла голову.
Машину она припарковала на дорожке и вернулась к передней двери. На затянутой сеткой веранде стояли стулья, плетеная кушетка и несколько старых столов.
И еще там был горшок с трепещущим цикламеном. Красным.
А он что-то планирует, подумала Мерси. Хочет показать, что культурный.
Она позвонила снаружи, хотя вполне могла бы прямо пройти в дом.
Люк вышел на веранду в белой рубашке, заправленной в безукоризненного покроя джинсы.
— Вот и славно. Добро пожаловать, — сказал он. И открыл перед ней дверь.
Сначала они сидели на веранде — пили вино и пиво и обменивались обычными любезностями. Никак не удавалось расслабиться — оба нервничали из-за нового поворота в их отношениях. Они уже спали вместе, но ни разу не сидели вместе за столом — в официальном смысле. Оба чувствовали неловкость, словно их дружба только зарождалась, а не была в самом разгаре.
— Спасибо за сыр.
— Надеюсь, ты такой любишь?
— Да. — Люк помолчал и добавил: — Очень. Обожаю датский голубой с плесенью.
— Это «Стилтон».
— Ах да, какой же я дурак. Конечно, «Стилтон».
Пауза.
Мимо прошли несколько мужчин — у каждого небольшие красные пакеты с золотыми кистями.
— Привет, Люк!
— Привет!
— Привет!
— Привет, ребята!
Они скрылись, и Мерси спросила:
— А эти пакеты… что в них такое? Они идут на вечеринку?
— Нет, там обувь для боулинга. «Краун-роял».
— Понятно. Это их команда?
— Нет. Сорт хлебной водки, — улыбнулся Люк. — Покупаешь бутылку, а пакет потом используешь для чего-нибудь другого.
— Значит, обувь для боулинга?
— Обувь для боулинга.
Снова молчание.
Тема Джесса висела в воздухе.
Наконец, глядя в окно на улицу, Мерси спросила:
— Ты не сомневаешься, что это несчастный случай?
— Что?
— Смерть Джесса.
— Да.
— А последствия какие-нибудь были? Ты ведь говорил о наркоторговцах?
— Нет. Ничего. Больше ни одного звонка.
— А полиция?
— При чем тут полиция?
— Ну как же… они всегда интересуются… человек умер в общественном месте. Что они говорят? Все в порядке?
Люк поскреб левую щеку у губ. Молчи. И ответил:
— Да.
Мерси не поверила. По крайней мере, поняла: что-то недосказано. Но не стала больше расспрашивать. Было ясно, Джесс так и останется загадкой, пока Люк когда-нибудь не заговорит. Но это зависело только от него.
— Дай огоньку, — попросила она.
— Конечно, — он поднес зажигалку к ее сигарете и закурил сам.
Мерси сделала глоток вина, положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула.
— Ты часто сюда приходишь? — спросила она.
Люк на мгновение смутился, но, заметив ее улыбку, расхохотался:
— Частенько. Почти каждый вечер. Но тебя ни разу здесь не видел.
— Я работаю в другом районе.
— Понятно, — молчание. — Ты замужем?
— Я вдова.
— О! — недолгая пауза и взгляд на руки. — Собираешься снова замуж?
— Ну… не знаю… это от многого зависит.
— От чего?
— Смогу ли я освободиться. От прошлого. Есть такие связи, которые я не в состоянии порвать.
— Какие, например?
— Речь о человеке по имени Том. По фамилии Боумен. Ну и другое.
— Продолжай.
Люк долил вина в стакан Мерси и открыл еще одну бутылку пива.
— У меня есть дети.
— Наслышан.
— Да. Но это взрослые дети. О них никак нельзя забывать.
— Разумеется. Зачем же забывать?
— Не хочу, чтобы они стали проблемой для кого-то еще.
— А почему ты думаешь, что дети — это проблема?
— Есть люди, которые не переносят чужих детей. Особенно если у них самих детей нет.
— У меня был Джесс. Джесс и все остальные. Все остальные, включая мать и отца.
— Это не дети.
— Дети. Во всех отношениях, кроме одного.
— Какого?
— Возраста. Все мои дети были пятидесятилетними подростками.
— А теперь умерли? Все?
— Мать и отец. Джесс. Гек. Он первый, после Бет. Она умерла при рождении. Марбет после этого так до конца и не оправилась. Роды были тяжелыми, очень тяжелыми, а потом Бет скончалась. Прожила всего дня четыре, но достаточно, чтобы Марбет и Проповедник ее полюбили. Печально.
— Да. Как у моих соседей, Саворских. Их ребенок недавно умер.
— Это не у того парня, из компании «Белл», который приезжал чинить телефон, когда я перерубил кабель?
— У того самого.
— Он показался мне славным малым.
— Хороший парень.
— Ты знала моих родителей? Марка и Эбби?
— Нет. Но слышала о них. Я думаю, все слышали: в ту пору Стратфорд был совсем маленьким городом. Каждый знал о других все.
— И что ты о них слышала?
— Что они много пили. Ссорились на людях. Даже не ссорились, а дрались. И порой полиции приходилось вмешиваться. А когда они умерли, их сын остался один. Вот только твоего имени я не слышала. В те времена. Извини, что я это говорю. Но дебоширы Куинланы были у всех на устах. Им постоянно перемывали косточки.
— Все нормально. Еще повезло — могло быть хуже, учитывая, что они сотворили со своими жизнями. Только Бог ведает, были ли они когда-нибудь счастливы. — Люк на мгновение задумался и продолжал: — Если вспомнить, удачных браков не так уж и много, верно?
— Мой был удачным. С Томом. А не с тем сукиным сыном, Стэном. С Томом — да.
— Мне казалось, вы не были в браке.
— Не были. Но лучшего замужества не представить.
Человек, не способный умереть, снова — в очередной раз! — безнадежно пытается совершить самоубийство — а попадает «под прицел» самого Карла Густава Юнга…Каким же окажется «личное бессознательное» пациента, прожившего — притом без малейшего желания — уже четыре тысячи лет?!Перед вами — блистательный «черный юмор» и изысканный постмодернизм, топко стилизованный под «психологический реализм». Возможно ли такое?А — почему бы и нет?
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.