Если это любовь - [13]
– Чаю хотите? – поинтересовалась свекровь.
При мысли о еде Лизе стало грустно. Ее и без того тошнило. Пустой чай, тем более, не вызывал ничего, кроме отвращения.
– Спасибі, мамо, не хочеться, – легко сказала Лизка и заискивающе посмотрела на свекровь: – А помніте, я вчора спиталася… ну про подарок Сєрьожкє Писаренку, Пашка його крестить буде… Ну… Навєрно. Позвали, він і не проти… Я хотіла… Може, допоможете шось вибрать, шоб на крєстіни подарить?
– Вы же не на пару дней приехали. Успеется еще по магазинам, – ответила Изольда Игнатьевна.
Такого поворота Лизка не предвидела. Почему-то она была уверена, что свекровь согласится сразу. Откуда такая уверенность – не имела понятия. Но уверена была – согласится! Может быть, хотя бы из желания и ей тоже указать на ее никчемность? Ясно же, зачем Татьяна вчерашний вечер задумала! Ровно из тех же соображений. Посмотри, мол, да сравни, Павел Николаевич!
Лиза рассердилась. Отступать не собиралась. Подружиться со свекровью было ее последней надеждой удержать мужа в семье, хоть и семья-то существовала всего восемь месяцев.
– Я сьогодні хотіла… Вчора плечі згоріли, все одно на море не піду, – осторожно проговорила она, соврав второй раз за сутки.
Изольда Игнатьевна медленно отпила чай из чашки и, подумав, ответила:
– С солнцем нужно, конечно, осторожнее. А то рискуете весь отпуск провести дома. Что ж… – согласилась она, – давайте съездим в город. Можно будет начать с «Детского мира».
– Ой, мамо, спасибі! – Лизка всплеснула руками и радостно заулыбалась. – Ви за мої плечі не хвилюйтесь, я кисляком намажусь, якщо болєть буде. Я прівичная. В нас на городі, як картошку копали, і не так горіло.
– О! Чуть свет, а дамы на ногах! Наше вам с кисточкой! – раздался громкий голос Николая Васильевича. Он вышел на веранду в льняной рубашке с коротким рукавом, наглаженных со стрелками брюках, в фуражке и при портфеле. – Чай пьете, а меня не зовете?
– Ну, вот ты пока тут чай пей, – деловито отозвалась Изольда Игнатьевна, – а мы с Лизой быстренько соберемся и с тобой поедем. Нам в город надо.
– Oui, mon colonel! – махнул рукой Николай Васильевич, снял фуражку и потянулся к заварнику. А Лизка определилась: Паша больше похож на отца.
Горскому-старшему с утра пораньше нужно было ехать в институт, черт знает, какие бумажки подписывать – среди июля, во время отпуска. В немилосердную жару. Впрочем, это он сносил молча и больше посмеивался над тем, как на заднем сиденье расположились его супруга и его невестка. Первая сидела с непроницаемым лицом, иногда отвечая на болтовню между ним и Лизаветой. Вторая, собственно, как и сказано, болтала с ним. Рассказывала про завод, про лучшую подружку и про ее мужа – самого талантливого инженера. Правда, она тут же добавила: «Тільки де б він був, аби нє Павєл. Той його п’ять років чєловєком дєлав, в люди вивів. Він і пив, і з дівками гуляв, поки Катька вчилася… Ну Павєл йому дав, канєшно! Пригрозив, шо з комсомолу ісключать і з заводу вигонять. Ну Писаренко й одумався. Вже сину в них майже місяць!»
Когда добрались до города, Лиза притихла и все больше поглядывала в окно. А так как дальше тетки в Гречанах она не ездила, то Одесса, конечно, произвела впечатление никак не меньшее, чем вид моря накануне. И если бы отпуск не омрачала перспектива остаться без мужа, то, пожалуй, Лизка была бы счастлива.
– Ну, и куда вас везти, где высаживать? – поинтересовался Николай Васильевич у супруги.
И получил ее ответ:
– К «Детскому миру» на Ленина, дальше мы сами.
– Будет сделано!
Они проехали еще пару поворотов и, наконец, остановились. Николай Васильевич вышел из автомобиля и помог выйти дамам.
– А обратно вы как?
– А обратно мы на автобусе, – сказала Изольда Игнатьевна и махнула ручкой мужу: – И ты со своими аспирантками не задерживайся!
– Практикантками! – поправил ее Николай Васильевич, уже скрываясь в машине.
Лиза посмотрела ему вслед, сжала в руках сумочку. И попробовала улыбнуться свекрови.
– Только я в дитячому нічого нє понімаю.
– Все когда-то не понимали, – Изольда Игнатьевна взяла Лизу под руку и уверенно провела в магазин. – А потом появляется ребенок – и откуда что берется.
В «Детском мире» Лизка… потерялась. Разумеется, не буквально. Буквально – она тенью бродила за Изольдой Игнатьевной среди длинных рядов детской одежды, игрушек и бог знает, чего еще. Нет, не то чтобы мир ее перевернулся. В Винницком универмаге среди прилавков с одинаковыми купальниками она разглядела каким-то чудом свой, красный. Но все-таки сравнение было сильно не в пользу родной области. Хотя в детский отдел дома она не забредала.
Теперь еле-еле отлепилась от прилавка с игрушками, соображая, что лучше – какие-то погремушки или все-таки что-нибудь из одежды? Понимала, что парочка милых костюмчиков Катькой будут оценены куда как больше, чем любая тарахтящая или звенящая побрякушка. Но маленький Сережка Писаренко мог бы с ней поспорить, если бы умел говорить.
Наконец, они добрались и до отдела для новорожденных. И Лизка внимательно смотрела на свекровь, деловито разглядывавшую тряпочку за тряпочкой – крошечные, почти игрушечные вещи окончательно покорили Лизку и заставили в сердце сладко ёкнуть какой-то безымянный механизм.
Их разделяли два лестничных пролета и двадцать четыре ступеньки. Тысячи метров между небом и землей и его койка на станции скорой помощи. Чужие жизни и чужие смерти. Их разделяло прошлое, у них не могло быть будущего. Только настоящее, по истечении которого им придется уйти — каждому в свою сторону. Но всякий уход может оказаться лишь уходом на второй круг. Стоит только принять решение. В тексте есть: очень откровенно, сложные отношения, сильная героиня.
Друзья звали его Мирош. Он сочинял песни и пел их так, будто умел останавливать ее время. Это было единственным, что Полина знала о нем. Единственное, что он знал о Полине — что под ее пальцами рождается музыка, которая не оставляет его равнодушным. И что в глазах ее поблескивают льдинки, угодившие в его сердце. Они встретились случайно, сели в один вагон и отправились к морю. Чтобы там, на берегу незамерзающего Понта, однажды снова найти друг друга. Кто они? Зеркальное отражение? Или части целого? Дилогия! Книга первая Примечание: первая любовь, запретные отношения, гитарист и пианистка, шоу-бизнес.
Он — русский, она — француженка. Он — любящий и любимый сын, она — сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Он — ученый, она — неизвестная артистка. Он задумался о семье, она мечтала о карьере… Их встреча была случайной. Они провели вместе три дня, чтобы прожить пятнадцать лет врозь.
Безо всякого преувеличения это наш любимый сборник рассказов. И его герои вошли в нашу жизнь, по всей видимости, уже навсегда. Лиса и Пианист. Певица и ее аккомпаниатор. История их дружбы и их любви. Их войны и их жизни. Их разочарований и их надежд. Здесь есть элементы биографий реальных людей… слишком известных, чтобы их называть. Но почему бы не рассказать о них? Почему бы не вспомнить? Итак….Кафе «Томный енот», которого сейчас, конечно, на Монмартре уже не найдешь, на его месте давным-давно красуется… другое кафе с другим названием, называлось так не случайно.
Он никогда не видел океана, возле которого она выросла. Она знала наверняка, что он совсем ей не нравится. Их жизнь – как рельсы, которые, сойдясь на короткий отрезок пути, неизбежно потом разойдутся. И однажды на склоне лет он скажет: «А она была хороша!» Чтобы в ответ через годы прозвучало: «Может быть, я даже его любила».
Алиса Куликовская, сама того не зная, стала игрой двух мальчишек. И потеряла все, что было ей дорого, расплатившись за чужие ошибки. Но как быть, если теперь уже жизнь играет второй раунд, столкнув ее вновь с тем, кого она считает виновником? И ей только предстоит понять, насколько он виноват. Можно ли простить предательство и собственную смерть? Можно ли среди боли и воспоминаний найти место для любви и жизни? Наши герои попытаются.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
Планета, которая уже тысячу лет давала меморианам свою энергию, больше не может справляться со своей ролью, и мир-оболочка рушится. Ада и подумать не могла, что окажется в самом эпицентре этого незнакомого мира. Ей предстоит доказать всем, чего она стоит и разобраться, кто же решил уничтожить её судьбу.
Мое имя – Серафима - означает шестикрылий ангел. Я и не мечтала становиться ведьмой, это моя подруга Мая получила Дар в наследство от своей прабабушки. Теперь она - нет, не летает на метле, - открыла магазин сладостей и ведьмачит с помощью вкусняшек. На свой день рожденья я купила у нее капкейк, украшенный тремя парами крылышек и загадала желание. И вот теперь любуюсь на три пары крыльев за своей спиной. А еще стала видеть крылья у всех людей. У Маи, например, лавандово-бирюзовые, с сердечками.
Малоизвестные факты, связанные с личностью лихого атамана, вождя крестьянской революции из Гуляйполя батьки Махно, которого батькой стали называть в 30 лет.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.