Если бы ты был здесь - [107]

Помню, я тогда провела рукой по его груди и спросила:

– Значит, нам только кажется, что мы лежим на матрасе?

– Нет, – ответил он, после чего взял мою руку и поцеловал ее, или мне так показалось. – Это просто работа мозга. Нервные клетки получают сигнал о том, что электроны какого-то постороннего тела подобрались к нам достаточно близко в пространстве и времени, чтобы взаимодействовать с электромагнитным полем человека. А мозг, интерпретируя этот сигнал, сообщает нам о том, что мы чего-то коснулись.

– Ты хочешь сказать, что все это понарошку? – С этими словами я села на него сверху. – Вот почему девушкам не следует встречаться с учеными.

Он положил руки на мои бедра и ответил:

– Мы все живем в своих маленьких мирах.

– Приглашаю тебя в свой, – сказала я и позволила ему проникнуть в себя.

Сейчас я чувствую тепло, исходящее от Финна, и шершавость его кожи, прижатой к моей. Я закрываю глаза. Но, даже прижавшись к нему, я представляю, что нас разделяет стекло.

Мое горло в огне, грудь словно бы придавило наковальней. Я чувствую на себе чьи-то руки, тянущие меня куда-то, заставляющие меня лечь на живот, а затем бьющие меня по спине между лопатками. Глаза словно бы покрыты пленкой и щиплют, а под ребрами давит невыносимо. «Дыши!» – приказываю я себе, но приказ умирает в вакууме.

Меня переворачивают на спину. Вдруг чья-то рука давит мне на лоб и зажимает нос. Что-то прикрывает мне рот. Волна жаркого воздуха надувает меня, как воздушный шар. Остатки сил я направляю на то, чтобы вновь перекатиться на живот, и плотина лопается. Я кашляю, и меня рвет соленой водой, от чего горло горит, а живот и бока сводит болью. Я кашляю, наконец откашливаюсь и делаю сладчайший, чистейший глоток воздуха.

Измученная и обессилевшая, я падаю на спину и внезапно чувствую шероховатость песка, острые края камней, тепло крови, струящейся из пореза на губе, жар солнца. Прядь волос упала мне на лицо, но у меня нет сил отодвинуть ее.

Внезапно кто-то убирает волосы с моего лба, и тут же яркий свет, слепящий мне прямо в глаза, тоже пропадает. Меня, словно крыло, накрывает чья-то тень.

Диана.

Я заставляю себя открыть глаза и вижу склонившегося надо мной Габриэля, мокрого насквозь. Его руки обхватывают мое лицо, а когда его губы расплываются в улыбке, меня тянет к нему, словно мы сшиты невидимой нитью.

У меня все болит, а он – словно солнце, на которое я не должна смотреть, но не могу отвести от него глаз.

– Dios mío![68] – произносит Габриэль. – Я думал, что потерял тебя.

Кофе. Я вдыхаю его запах. Я глубже зарываюсь в одеяло, но вскоре чувствую теплую руку на своем плече. Чувствую, как кто-то целует меня в затылок.

Я вылезаю из-под одеяла. Меня переполняет какой-то неведомой радостью.

Я откидываюсь на подушки. Финн протягивает мне кружку, я обхватываю ее руками, чувствуя тепло и прочность керамической поверхности.

Но внезапно, ко всеобщему изумлению, я начинаю рыдать.

Глава 14

– Что ты сказала Финну? – спрашивает меня Родни по FaceTime два дня спустя.

– Правду, – отвечаю я. – Ну или что-то вроде того.

Он приподнимает бровь:

– Девочка моя…

– Я сказала, что мне приснился кошмар, и я боялась, что не проснусь.

– Хм… – кривится Родни. – Это как если бы ты купила вибратор и сказала, что это массажер для шеи.

– Во-первых, это ты купил мне вибратор на день рождения, потому что ты придурок. А во-вторых, что еще я могла сказать Финну в ответ на вопрос «Что это такое?»? «Я подумала, что так будет веселее»?

Я смотрю, как очаровательная племянница Родни, малышка Кьяра, ковыляет к нему с игрушечной чашкой для чая.

– Садись! – велит она, указывая на пол.

– Хорошо, малышка. – Родни плюхается на ковер и скрещивает ноги. – Клянусь Господом, если мне придется устроить еще одно чаепитие, я сойду с ума!

Кьяра окружает Родни мягкими игрушками и куклами.

– Просто… я уже пыталась ему объяснить, – продолжаю я. – Я сделала, как велела мне доктор ДеСантос. Я составила распорядок дня и стараюсь его придерживаться. А поскольку я целыми днями не выхожу из дому, то мне остаются лишь уборка и готовка. Теперь каждый вечер Финна на столе ждет обед.

– То есть ты добровольно, в одиночку, попрала права женщин и отбросила их на пятьдесят лет назад? Вау! Ты, должно быть, страшно собой гордишься.

– Единственное отличие того дня от череды точно таких же состояло в том, что я рисовала по памяти. Маленькую лагуну, которую мне показали Габриэль с Беатрис. Родни, вот уже две недели, как я выписалась из реабилитационного центра, и только сейчас мне впервые вновь приснились Галапагосы. – На мгновение я замолкаю. – Я пыталась туда вернуться неоднократно. Лежа в постели, я пыталась воссоздать их образ в своей голове в надежде, что смогу удержать его и после того, как засну, но это никогда не срабатывало.

– А что, если посмотреть на ситуацию иначе, – предлагает Родни. – Габриэль все это время пытался достучаться до тебя. Типа как Финн, когда сидел у твоей кровати в больнице и разговаривал с тобой, пока ты была без сознания.

– Тогда которая из версий меня – настоящая? – спрашиваю я тихим голосом.

С чисто научной точки зрения настоящим является именно этот мир – тот, где я люблю Финна и разговариваю с Родни. Я пробыла в нем дольше, и у меня осталась куча воспоминаний. Но я также знаю, что время не везде течет одинаково и то, что в этом мире занимает считаные минуты, может месяцами длиться там.