Если бы не генералы! (Проблемы военного сословия) - [16]

Само собой, он описывает множество боёв, в которых, как следует из его слов, он уничтожил уйму советских танков, пушек и солдат. Однако, как и в случае с лучшим немецким асом Э. Хартманом, чем больше присматриваешься к его победам, тем меньше веришь в их численные результаты.

Вот, к примеру, он описывает начало серии боёв и стычек с подразделениями советских войск, за которые он и получил «Дубовые листья», проявив инициативу в должности командира роты «тигров».

«Я вёл свою роту к деревне по только что разведанному маршруту. Затем мы остановились, и я обсудил операцию с командирами взводов и с командирами танков. То, что я им сказал, опять же сохранилось в моей памяти по сей день.

— Мы действуем совершенно самостоятельно. Кроме того, ситуация абсолютно неясная. Для нас будет слишком опасно атаковать деревню в лоб. Мы должны выйти из этого дела без потерь, если такое вообще возможно. За деревней батальон самоходных орудий уже понёс большие потери. Но с нами этого не случится! Мы организуем всё следующим образом.

Два танка на полной скорости ворвутся в деревню и повергнут русских в замешательство. Нельзя дать им сделать ни одного выстрела. Лейтенант Нинштедт подтянет остальные шесть танков. Господин Нинштедт! Вы останетесь на противоположном склоне, пока я не дам вам дальнейших указаний. Будем надеяться, что ангел-хранитель радио не спит! Господин Нинштедт, это ваша первая операция с нами. Запомните, прежде всего, одну вещь: до тех пор пока не теряешь выдержку, всё идёт нормально. Первыми двумя танками будут танк Кершера и мой. Всё остальное решим по ходу дела. Что произойдёт позднее, будет определяться тем, как станет развиваться ситуация.

Таким было наше краткое совещание по постановке задач, и это всё, что требовалось. Затем я отвёл своего «напарника по маршруту» в сторону и обсудил с ним всё самое важное. Полнота успеха зависела от того, как мы ворвёмся в деревню, точнее говоря, от фактора неожиданности.

— Я буду впереди, и оба мы продвинемся к центру деревни как можно быстрее, там определимся. Вы сориентируетесь к тылу, а я — к фронту. Затем мы позаботимся обо всём, что стоит на нашем пути. По моим расчётам, в деревне находится, по меньшей мере, одна рота, если остальная часть батальона русских не присоединилась к ней.

Я похлопал Кершера по плечу. После короткого «пошёл!.» мы уже сидели в своих танках. Быстро проверили радиосвязь и запустили моторы. В мгновение ока мы перевалили через небольшой подъём и оказались в пределах видимости русских. Мой первоклассный водитель Бареш выжал всё, что мог, из нашего драндулета. Каждый из нас в этот момент осознавал, что только скорость была решающей. Оба русских танка, осуществлявшие прикрытие с нашей стороны, сначала совсем не прореагировали. Не было сделано ни выстрела. Я проехал прямо через центр деревни. Трудно передать, что произошло после, потому что события развивались внезапно и молниеносно. Приблизившийся к деревне Кершер, который шёл позади меня с интервалом примерно 150 м, заметил, что башни обоих русских танков двигаются. Он сразу же остановился и подбил и тот и другой. В то же мгновение я начал очищать от противника другой конец деревни.

Кершер приблизился ко мне и радировал, чтобы я посмотрел вправо. Танк «Иосиф Сталин» стоял бортом к нам рядом с гумном. Эту машину нам не доводилось прежде увидеть на северном участке фронта. Мы невольно вздрогнули, потому что танк был оснащён чрезвычайно длинной 122-мм пушкой.

Это была первая танковая пушка русских с дульным тормозом. Более того, танк «Иосиф Сталин» очертаниями немного походил на наш «королевский тигр». Не сразу, так же как и до Кершера, до меня дошло, что только ходовая часть типична для русских танков. Я выстрелил, и танк вспыхнул. После этой короткой заминки мы уничтожили все машины противника в деревне, как и было спланировано заранее.

Позднее мы с Кершером посмеялись, потому что на мгновение нам показалось, что перед нами «королевский тигр», захваченный русскими. Однако в пылу боя такие вещи иногда случаются.

Одновременно с тем, как открыл огонь по деревне, я велел лейтенанту Нинштадту медленно двигаться через возвышенность, чтобы при необходимости предупредить о подходе главных сил противника. Эта мера оказалась полезной для последующего хода операции.

Всё предприятие в деревне не заняло и четверти часа. Лишь два русских танка попытались удрать на восток. Ни один из остальных не был в состоянии двигаться. После того как вся моя рота достигла деревни и три танка заняли позицию по обеспечению прикрытия с её восточной стороны, мы вылезли, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию».

Вот у меня и возник вопрос — а сколько советских танков было сожжено ротой Кариуса в этой деревне? Кариус уверяет, что очень много, но мне в это не верится по той простой причине, что Кариус не описывает их ответный огонь по своему танку. Ну, положим, два T-34 вне деревни зазевались, поздно услышали гул моторов и лязг гусениц, но остальные-то после выстрелов Кершнера обязаны были открыть огонь хотя бы по танку Кариуса! Дело в том, что огонь противника — это признак доблести солдата, и Кариус до этого эпизода всегда об огне русских писал, даже в случаях, когда этот огонь не грозил ему смертельной опасностью. Вот, к примеру, типичное описание боя Кариусом.