Если б заговорил сфинкс... - [37]

Вельможа не заметил происшедшей в ней перемены.

Горделиво улыбаясь, она подумала о том, что вот Хеси держит ее в своих руках, а на самом деле — он пылинка в ее ладони; вот он несет ее на ложе, а по существу лишь запутывается в ее сетях, как рыба; вот Хеси что-то говорит ей, а в действительности — она повелевает им.

Возгордилась Сенетанх.

А гордыня — глупая советница. «Теперь, — подумала она, — Хеси выполнит любое мое желание...» Не ведала она, что всегда была лишь игрушкой — особенно для вельмож, что таких воспитывали для себя они. Только для себя.

— Мне не надо золота, Хеси, — сказала она. — Ответь: сколько Сепов в Белых Стенах?

— Я не пойму тебя, Сенетанх.

— Знала я Сепа, у которого шрам на бедре. Слышала я, Хеси, осужден Сеп — без шрама...

— Где знала ты... первого? — страсть мигом покинула Хеси. Голос его стал твердым.

— Там, на берегу...

— Когда?

— Давно. В ночь, когда он хотел убить Нефр-ка, отца Кара.

— Кому же ты... рассказала об этом?

— Тебе. Сейчас.

Хеси вновь стал нежным, внимательным. Чутко прислушавшись и убедившись, что близко нет слуг, заранее отосланных им в свои комнаты, он, приняв новое решение, приласкал красавицу.

— Уйдем отсюда, Сенетанх.

— Куда, Хеси?

— На берег Хапи. Я давно не был с тобою там...

— Хорошо, — не оправившись от удивления, согласилась Сенетанх.

Они незаметно выскользнули из дома и спустились с холма, где за высокой стеной богатый дом вельможи. Река протекала почти рядом, но Хеси, обняв Сенетанх за плечи, увлек ее вдоль берега к северу.

Здесь пустынно, и черная безлунная ночь мгновенно укрыла их. Хеси вывел ее на ровную и гладкую тропинку. Сенетанх удивилась еще больше: если идти так дальше — они выйдет на высокий берег залива, где обитают священные крокодилы.

— Ты знаешь, куда ведешь? — спросила она.

— Знаю, Сенетанх. Не бойся. Там хорошая трава. Там никто не бывает в эту пору...

Снизу тянуло влажной прохладой. Ровное журчание воды прерывалось отчетливым чавканьем. Подойдя к краю обрыва, Сенетанх наклонилась, будто в этой могильной темноте можно было рассмотреть бугристые спины четырехлапых чудовищ... И вдруг — сильный толчок сбросил ее вниз.

7

Прошло несколько дней после казни мастера Сепа. На строительстве Та-Мери действительно стало спокойно: не падали камни на роме, не кусали их змеи, вода для питья оставалась свежей и вкусной.

Вовремя пришел им на помощь Главный жрец Птаха. Не будь его и богов — проклятый Сеп умертвил бы всех. Слава Хену! Его хвалили бригадиры, а жены рабочих продолжали носить ему подарки.

Ведь как удобно жить, когда над тобой есть боги и их слуги, верные посредники жрецы. Даже Мериптах, узнав о случившемся, ничего не сказал Тхутинахту, Да и что мог сказать он, сам моливший богов вновь даровать здоровье Туанес?

Но пока не помогали ей ни компрессы и окуривания, ни полынная настойка, ни кора гранатового корня, ни пчелиный яд. Мериптаху удалось прочитать несколько глав из древней книги, написанной Афотасом, сыном Мена, первого фараона Кемта, и «Тайной книги врача» самого Имхотепа. Да, видно, не каждому смертному дано проникнуть в значение металлов в жизни человека, воздуха, что, пройдя легкие, освежает сердце и из него по артериям бежит по телу.

Мериптах окрасил ногти Туанес на руках и ногах и синеющие губы в красный магический цвет крови, но боги не оценили его стараний.

Она бледнела и худела.

Чем больше богов, тем больше опасностей, что не только один из них может на тебя рассердиться. Наверное, потому говорят во все времена и у всех народов, что беда не ходит одна.

Исчезла вдруг Сенетанх!..

Кар сделал все возможное, чтоб хоть как-то напасть на ее след. Безрезультатно. Только сейчас почувствовал Кар, что значила для него Сенетанх. Тоска охватила его. Одна лишь память осталась: ожерелье, подаренное ей тем, кто почему-то назвал себя Сепом.

Вначале Кар хотел его выбросить, и только случайно оно осталось у него в доме. Сейчас Кар надел дешевое ожерелье на свою могучую шею и ценил его не меньше, Чем Сенетанх тот простой камешек, что он «подарил» однажды ей. И не снял даже тогда, когда по городу распространились слухи, будто Сенетанх сбежала от опротивевшего ей мужа в район Дельты с каким-то юношей. Глупый Хену не только не пытался ее разыскать, а проклял в своем храме. Да и зачем искать, если это так похоже на правду.

— Это так, — вздохнув, сказал и сам Кар в разговоре с Мериптахом.

— Все может быть, — меланхолически ответил Мериптах, — все...

Кар хотел рассказать о том, как он случайно подсмотрел Сенетанх в одиночестве, выбросившую свои подарки, кроме его камня. Хотел, но воздержался. Теперь это ни к чему. А нерассказанное подчас — дороже и ближе.

— Разгневали мы чем-то богов, — раздумчиво сказал в тот вечер Мериптах. — Может, оттого что маленький лев с головой человека, Шесеп-анх, найденный тобой в древней кладовой скульпторов, еще у нас? Ведь мы даже не знаем, чье лицо изображено на нем?

— Кто его знает...

— Отнеси его, Кар, на место. Хорошо?

— Отнесу, Мариптах. Это не трудно.

— Он ведь не нужен мне. Я сделаю своего льва совсем по-иному.

— Ладно, Мариптах. Отнесу. Успокою его дух...

НОЧЬ ШЕСТАЯ, печальная...