Если б заговорил сфинкс... - [25]

Тхутинахт торопился. Это его чувство передалось остальным. Работали с остервенением под грозные окрики и свист розог. Анхи в первые дни совсем не появлялся здесь. Так длилось, пока строительная площадка достигла нужного размера, а по ее краям вырубили канавку шириной в локоть и заполнили ее водой Священной Хапи. Уф-ф!.. Теперь злые силы не смогут помешать строителям, не посмеют перешагнуть замкнутую водную черту. Широкое скуластое лицо Тхутинахта с умными и строгими черными глазами подобрело. Успокоились и бригадиры. Облегченно вздохнули рабочие. Вот как важно окружить себя священным кольцом! Кроме того, поверхность воды в канавке давала бригадирам постоянную и точнейшую линию горизонта, от которой следует вести вертикальные расчеты.

Тхутинахт замедлил темп работ, рассчитанный на длительное время. Правильно расставил по объектам рабочих. И принялся добиваться ритмичности. Даже «друзья палок» — экзекуторы — частенько теперь удалялись в тень и отдыхали.

Однажды в круг экзекуций угодил чернокожий мальчишка, дрожавший от страха и возмущения.

— Я не ваш, — вопил он. — Я пришел только посмотреть...

— Дай доказательство, — проворчал высокий нубиец, одной рукой крепко державший мальчишку, а другой — извлекающий гибкий стебелек из связки.

— Но у меня ничего нет, — отбивался мальчишка. — Я бедный, говорю я, совсем бедный! У меня нет доказательства...

— Зато у тебя есть спина, а у меня — вот это... — холодно заметил нубиец. — Нижний никогда не станет верхним просто так: ты будешь посылать многих, если научишься слушать старших!

На его шершавое и мускулистое плечо легла чья-то нежная маленькая ладонь, и нубиец оглянулся.

— А, это ты, Туанес, — миролюбиво произнес он.

— Вот возьми медное кольцо, а мальчика отпусти со мной...

— Смотри, Туанес, смотри. Как хочешь. Кольцо я возьму, пожалуй.

Страх мальчишки мгновенно улетучился. Он глянул на Туанес, как на царевну из сказки, и открыл белозубый рот. В глазах его теперь одно любопытство...

— Пойдем со мной, — сказала она.

— Идем. Кто красив — тот добр, — простодушно ответил мальчик.

— Как тебя зовут?

— Джаи.

— Что делаешь ты здесь?

— Я стану соколом, — не отвечая на вопрос, мечтательно заговорил Джаи, — а этот нхас, — он метнул злой взгляд в сторону нубийца, — змеей. Я возьму его в свой клюв, унесу в небо. Потом брошу его на камни. Будет знать он!

— Перестань злиться, Джаи.

— Потом я стану большим. Еще — богатым. Возьму тебя в жены, поведу в свой дворец.

Туанес весело засмеялась: такого юного фантазера она видела впервые.

— Кто твои родители, Джаи?

— У меня их нет, — беспечно ответил он.

— Откуда ты?

— Не знаю... Я живу в доме скульптора Хеси. У него много слуг, они приютили меня. Особенно ко мне добр Сенмут — точильщик инструментов Хеси.

— Как очутился ты здесь?

— Я везде бываю, Туанес... Сенмут уехал в свой город Абу, я сейчас один. Хуже стало.

— Ты голоден?

— Я всегда хочу есть, — просто сказал Джаи и спросил с надеждой: — Хочешь накормить меня?

— Если пойдешь со мной.

— Хорошо, Туанес. А правда, что из той скалы, — он махнул рукой назад через плечо, — хотят сделать льва?

— Верно, Джаи.

— Хорошо. А как зовут того, кто это придумал?

— Мериптах.

— Хотел бы я его видеть.

— Я тоже, Джаи, — с грустью произнесла Туанес.

— Ты его не знаешь? — сочувственно спросил Джаи.

— Я его жена...

— Жена?! — Джаи ужаснулся. — Тогда не говори ему, что я хочу на тебе жениться, Туанес, ладно? Я подарю тебе скарабея из зеленого камня, только не говори!

— Я не скажу ему, Джаи.

— А почему ты сказала, что тоже хочешь видеть его?

— Он уехал на южные каменоломни — я его жду.

— Мой Сенмут тоже уехал на юг, но я его уже не увижу...

— Сенеб, Туанес! Это что за герой? — перед ними выросла широкая фигура Кара.

— Сенеб, Кар. Это Джаи.

— Ты богач, Джаи! — воскликнул Кар и с деланным удивлением извлек из носа мальчика блестящий кругляш, из уха — три медных кольца, одно за другим, а из рваного набедренника... живую ящерицу!

Джаи взвизгнул и кинулся бежать, но Кар успел схватить его в охапку...

— П-пус-сти, — заикаясь от ужаса, едва проговорил Джаи. — Я... я... с-с-мот-тр-ри, Ка-р... с-с-мот-т-ри...

— Не бойся, глупый, — убеждал его Кар. — Если ты обиделся, я верну тебе твои вещи...

И он действительно попытался «вернуть» ему ящерицу и кольца, Но Джаи удалось вырваться, и он умчался от них, прыгая с камня на камень.

— Я хотела его накормить, — огорченно объяснила Туанес.

— Это моя вина... Может, еще увидим — я запомнил его... Извини, Туанес. А сейчас идем домой: Мериптах вернулся!

3

Владыка Обеих Земель лежал под пестрым пологом на крыше дворца, заложив руки под изголовье, и размышлял.

Золотистое утро взошло над рекой и холмами. Отсюда видны пустынные улицы Белых Стен и ярко раскрашенные гробницы Мертвого города на горизонте.

В нескольких шагах от Хефрэ на полу сидел ослепший Рэур, главный скульптор царя. Для него все еще была ночь.

Их беседу прервала молчаливость Хефрэ, и художник ожидал, когда царь заговорит вновь.

«Люди — разные, — думал Хефрэ. — А жизнь напоминает дорогу. Одни моложе, ухватистей, другие немощны, тихи — вот растянулись идущие длинной лентой, точно Кемт на берегах Великой Хапи.