Если б заговорил сфинкс... - [23]

Наверное, всему есть конец, — восторженно произнес Рэур, прижимая к своей груди любимого ученика. — Но нет, думаю я, нет конца человеку! Я сам поговорю с царем, Мериптах, сам...

Они обсуждали всякую мелочь, опасаясь непредвиденных трудностей в будущем. Тяжело груженная барка медленно двигалась на север, но дни проходили для них быстро. Они перебрали вдвоем десятки вариантов, все упрощая образ Та-Мери и придавая ему необходимую строгость и стройность.

— Я вовремя лишился зрения, — однажды с горькой усмешкой заметил Рэур.

— Не понимаю, Учитель.

— Теперь царь разрешит мне снять с его лица маску, а тебе будет легче добиться точного портретного сходства, — пояснил Рэур.

Мериптах не ответил.

— Но лучше поговорим о деле, — продолжал Рэур. — Нужна еще одна скульптура из глины. Только большего размера. Для рабочих.

— Ты прав. Учитель, прав, — согласился Мериптах.

Полтора месяца длилось их плавание от каменоломен Юга до Белых Стен. И у них — ни минуты свободного времени. Весь свой опыт передавал Мериптаху его учитель.

— Такую скульптуру, — сказал Рэур, — нельзя сделать одному человеку. Не сумеет ее сделать толпа людей. Вылепим большую модель, Мериптах. Потом рассчитаем. Потом — будем резать ее на части. Каждую часть дадим одному из отрядов рабочих с камнерезом во главе. Сейчас мы можем наметить все — только лицо оставим... Пока я не сниму маску с лица Хемефа...

— На сколько частей разрежем модель?

— Это самое трудное, Мериптах. Надо, чтобы рабочие не мешали друг другу. Еще — чтобы их не было мало. Еще, Мериптах... Эта скала имеет слои по горизонту, линии, их разделяющие, словно трещины.

— Да, Учитель. На копии скалы, что я сделал из глины, все нарисовано.

— Тобою сказанное отрадно. Одну из этих трещин — там, где будет лицо, — ты используешь, чтобы сделать рот царя. Понял?

— Да, Учитель.

— Найди ее — пусть эта линия станет основой расчетов, Мериптах.

— Нашел, Учитель...

— Тому, кто нашел, есть что терять. Три раза по три проверь!

И снова они считали и пересчитывали пропорции будущей скульптуры, прикидывали число рабочих, недостающий материал, где его взять, как доставить.

НОЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ, все еще темная, хотя кое-что и проясняется...

1

Месть — опасное чувство. Человека горячего ослепляет, опустошает, лишает речи. При уме холодном — наделяет коварством, терпением, внешним спокойствием.

Именно месть привела Кара к везиру. Фокусник был человеком необычным, известным в столице, и везир принял его без промедления.

— Сенеб, хранитель истины, благодарю тебя за внимание.

— Сенеб, Кар, рад видеть тебя счастливым, — милостиво ответил Иунмин.

— Слышал я, что Хем-еф повелел наградить нашедшего алебастрового Аписа золотом доблести?

— Говори, Кар, — насторожился везир.

— Соизволь призвать главного жреца Хену, скульптора Хеси, мастера Сепа.

— Сепа тоже?!

— Тоже.

Везир удивился. Распорядился. Любопытен он. Да и день сегодня пустой, точно гнилой орех. Не худо бы поразвлечься. Пока посланные исполняли приказание, Кар не торопясь поведал странную историю. Жадный до слухов вельможа получил целую гроздь подробностей и мысленно отрывал их, словно виноградинки, одну за другой, как бы любуясь и предвкушая дальнейшее удовольствие...

Вызванные вели себя по-разному. Хену — сумрачен и неразговорчив. Хеси по обыкновению учтив и краток. Сеп — многословен и пусторечив.

— Сен-н-неб, лю-лю-бим-мец ца-цар-ря, — тянул он. — Я ж-ж-ду т-твоих пр-ри-ка-а-за-а-ний.

Ничто не выдавало волнения в нем, предчувствия беды. У Кара невольно сжались кулаки.

— Хену, — сказал везир, — ты озабочен поисками алебастрового Аписа, пропавшего из храма?

Жрец кивнул.

— Хеси тоже? Это же работа твоих рук...

Хеси горестно склонил голову.

— А я п-пр-ри-ч-чем? — удивился Сеп.

— Ты будешь свидетелем, — пояснил везир.

Сеп хлопнул себя по ляжкам и развел руками в знак вынужденного подчинения.

— Кар обещал нам помочь, — объявил везир.

Хеси посмотрел на фокусника с откровенным недоверием. Хену безразличен, его мозг еще не успел уяснить смысл услышанного. Сеп — с уважением повернулся к Кару.

— Напиши, Хену, напиши свое желание на папирусе, — попросил Кар.

Жрец трудился долго и сосредоточенно. Кар взял у него записку, тщательно свернул ее несколько раз. Щелкнул пальцами, и в руке у него появилась эбеновая шкатулка с малахитовым «глазом Гора» — древним талисманом — на одной из боковин.

Наступило всеобщее молчание, и вдруг... шкатулка заговорила. Глухой голос доносился, казалось, из самой ее глубины:

— Знаю желание досточтимых мужей...

Все невольно отшатнулись, переводя взгляды со шкатулки на Кара и обратно. Фокусник невозмутим. Слегка приоткрытые губы его оставались неподвижными, а голос из шкатулки тем временем продолжал:

— Поднимитесь все... Неси меня, Кар, в Город мертвых...

Хеси схватился за сердце, — видно, нервы избалованного вельможи сдали, и он оглянулся с явным намерением остаться, но везир жестом пригласил его следовать вместе с ними.

На улице слуги усадили их в носилки, и вся процессия в сопровождении десятка рослых нубийцев из охраны везира покинула столицу.

Солнце уже клонилось к закату и светило в лица путников, когда они сошли на землю и приблизились к древней гробнице-бархану.