«Если», 2017 № 02 (249) - [2]

Майкл Суэнвик

Интервью журналу фантастики и футурологии «Если» № 2, 2016.　

С одной стороны, в «новом веке» человек всерьез осуществляет вмешательство в «природный порядок вещей». Камни падают на дороги, это опасно. Волны размывают берег, это некрасиво. Реки меняют русло, это непорядок. И так далее. С другой стороны, привычной средой обитания, природой для человека современного является именно город — причем современный. А что делать в условиях настоящей, не адаптированной к туризму и дачникам, глухомани — совершенно непонятно. Всегда есть вариант в очередной раз попытаться затеять «тотальное благоустройство природы по европейскому образцу» (с сопутствующим полным уничтожением крупных хищников, грунтовыми дорожками и указателями расстояния в метрах до ближайшего кафе). Но возможно, в этот раз стоит решиться на что-то новое?

Возможно, Якутия рассказывает нам историю о принципиально новом типе отношений жителей мегаполисов и постсовременных технологий и огромного, все еще не познанного мира природы. Отношений, которые позволят построить на вечной мерзлоте город, обладающий всеми чертами современного мегаполиса — и при этом органичностью, спокойствием и уверенностью городов древности. Которые наполнят смыслом и глубинным пониманием сути вещей бесконечные безликие технологические инновации. Которые и позволят создать на планете Якутия действительно новый мир, далекий, чудесный, притягивающий к себе не только ученых и инженеров, но и поэтов.

И вот это будет совсем другая фантастическая история.

Александр Громов АЙДЫН И ДОКЕМБРИЙ

/фантастика

/инопланетяне

/контакт

То, что больше половины населения Якутии проживает в Якутске, — не секрет, а статистический факт. Труднее ответить на вопрос, какой процент горожан считает жителей Якутска не только большей, но и лучшей частью якутов, но в том, что этот процент велик, сомневаться трудно. Какой же столичный житель не станет гордиться тем, что проживает именно в столице, а не где-то там?.. Мало таких оригиналов.

Айдын Отуков относил себя к большей и лучшей части якутов. По фенотипу — точно к лучшей, даром что бабка была русской. Жалкие восточноевропейские гены спасовали перед торжествующими восточноазиатскими. Широчайшие скулы, дикий разрез глаз — все было у Айдына как надо. Огромный череп, поросший чернейшим жестким волосом, врос в могучие плечи без какого бы то ни было переходника и сидел как влитой. Шея? А что это такое и вообще зачем она?..

Сама природа советовала Айдыну служить моделью для начинающих резчиков по кости в художественном училище. Да он и служил ею.

Так уж вышло. Внешность — внешностью, а с талантами было плоховато. В школе Айдын учился на тройки и дальше учиться не стал, в армии прославился бестолковостью, а на гражданке искал себя уже не первый год — и никак не находил. Подвел геном.

Вообще-то якуты сообразительный народ, но это сказано не про Айдына. Бабка виновата, что ли? Примесь не той крови?

Поди пойми.

Перепробовав без успеха множество занятий, Айдын прибился к художественному училищу. Думал даже пойти туда учиться, но, испортив пуд ценной кости, сам поверил: таланта нет. Нет даже глазомера, в чем раньше других убедился преподаватель училища Айтас Салаатович Ходулов, поручивший Айдыну изготовить копию простенькой статуэтки. Грамотно разметить кость — даже на это оказались не способны большие бесполезные руки. Пришлось пойти в натурщики для учеников. Опытным-то мастерам модели не требовались, опытные резали костяных якутов по памяти. Могли и с закрытыми глазами.

А еще — оленей, мамонтов, медведей. Ученики острили, что если бы не холодное оружие в руке Айдына, трудно было бы понять, кто в двухфигурной композиции якут, а кто медведь.

И то сказать: никто, кроме антропологов, не согласился бы, глядя на Айдына, что человек произошел от обезьяны.

Айдын не знался с антропологами и не реагировал на молокососов. Он честно корчил свирепые рожи и угрожал пустому пространству смертоносной батыйей, потому что ему внушили вести себя так, будто перед ним поднялся на дыбы разъяренный медведь, — улыбаться ему, что ли? Не оценит. Голодный — точно не оценит.

За рожи и экстерьер платили скупо. Денег не хватало. Девушки не интересовались Айдыном. К двадцати пяти годам он твердо усвоил, что мир не таков, каким должен быть. Менее заурядный человек мог бы задуматься о своем, а не мировом несовершенстве, но к чему эти сложности? Мир был плох. Он не сулил Айдыну ни достатка, ни уважения.

По крайней мере Якутск. Город рос, строился и чем дальше, тем больше норовил заняться чем-то умным. В строители Айдыну не хотелось, в умные — не моглось. И чем дальше, тем сильнее крепла мысль: а чем, к примеру, плоха жизнь зверолова или старателя? Трудности и невзгоды кочевой жизни? Зимний холод, летняя жара, комары, пауты и гнус? Тяжелая работа? Ничего этого Айдын не боялся. Все равно даже в Оймяконе он будет слыть столичным жителем, разве нет?

И когда приятель между делом сообщил, что палеонтологической экспедиции, прибывшей аж из Первопрестольной, нужен рабочий, Айдын согласился сразу. Все равно дело шло к лету и ученики-косторезы собирались на каникулы.