«Если», 2015 № 05 (243) - [32]

Предположим, что, как и в последней секции, издержки на товары в пути сводимы к транспортным издержкам, а уравнение (3) описывает относительные цены. Теперь пусть житель Трантора выполнит следующую цепочку операций: 1) отправляет товары на Землю; 2) инвестирует в земные ценные бумаги на продажу этих товаров на определенное число лет; 3) покупает земные товары и отправляет их на Трантор. Результат этой цепочки транзакций, рассматриваемый как инвестиция, должен быть таким же, как и покупка облигаций на тот же период времени, 2N+K. Тогда мы получаем:

С учетом предыдущих расчетов (3) мы получаем r = r*, что означает выравнивание процентных ставок.

Товары — самый привычный объект межзвездной торговли как для фантастов, так и для экономистов. Но возможно, не самый интересный и оптимальный. Вот как ставит эту проблему Клиффорд Саймак в повести «Необъятный двор»:

— Спроси их, чем они хотят торговать.

— Идеями, — перевел Бизли.

— Идеями? Что за бред!

Но он уже понимал, что это не так. Идеи были самым лучшим товаром, который могли предложить пришельцы, наиболее ценным и ходким, но не требующим специальных складов и не подрывающим экономики, во всяком случае на первое время. Кроме того, торговля реальными товарами меньше способствует развитию цивилизации.

— Спроси их, что они хотят в обмен на идею седел, на которых они приехали? — поинтересовался Тэн.

— Они спрашивают, что вы можете предложить.

Клиффорд Саймак. Необъятный двор

Вторая Фундаментальная теорема межзвездной торговли: если разумные существа обладают активами на двух планетах, находящихся в одной и той же инерциальной системе отсчета, конкуренция выровняет процентные ставки на этих планетах.

Соединив между собой две теоремы, описанные в данной работе, мы получаем основание для теории межзвездной торговли между планетами, находящимися в одной инерциальной системе отсчета. Межзвездные торговые экспедиции могут считаться инвестиционными проектами и оцениваться в рамках процентных ставок на планетах. Исходя из этого, с помощью обычного инструментария можно в дальнейшем рассчитать факторы ценообразования, распределение дохода и благосостояния.

Является ли космос последним фронтиром экономической теории? Несомненно, статья Кругмана — лишь первый зонд в этом направлении, но возможности дальнейшего развития несчетны (в искривленном пространстве-времени, конечно же, это не мешает им быть конечными). При этом Пол Кругман еще не затрагивал увлекательные возможности, связанные с межзвездными финансами, где рынки торговли ожиданиями от будущего дополнятся рынками продолженного настоящего.

Экономистов, работающих в этой сфере, мало, да пребудет с ними Сила.

Алексей Пасечник ГДЕ ВСЕ?

© Ronamis, илл., 2015

/экспертное мнение

/инопланетные цивилизации

/контакт

Представьте себе племя дикарей, живущее на острове.

«Они предполагают, что на других островах тоже должны жить люди, но острова далеко, на примитивных пирогах до них не доплыть. Проходят годы, мореходные качества пирог совершенствуются, и дикарям удается добраться до ближайших атоллов, которые оказываются необитаемыми и непригодными для жизни из-за отсутствия пресной воды.

В конце концов они приходят к выводу, что далекие острова на горизонте также необитаемы, потому что над ними никогда не поднимаются дымы от костров. «К тому же если бы на других островах жили люди, — рассуждают дикари, — то рано или поздно кто-то из них посетил бы и наш остров».

Похожим образом рассуждаем сегодня и мы, пытаясь ответить на вопрос, который задал 65 лет назад Энрико Ферми в форме своего знаменитого парадокса: «Если возникновение жизни и разума во Вселенной — закономерность, то где все?»

История вопроса

О, эти люди и не добивались, чтоб я понимал их, они любили меня и без того, но зато я знал, что и они никогда не поймут меня, а потому почти и не говорил им о нашей Земле.

Ф. Достоевский.

Сон смешного человека

Первым, кто задумался над идеей множества обитаемых миров, был, по-видимому, древнегреческий философ Демокрит (460–370 гг. до н. э.). Однако внеземные обитаемые миры, как для Демокрита, так и для большинства его последователей, вплоть до XIX века оставались просто другими Землями, населенными точно такими же людьми, а сама проблема контакта сводилась исключительно к проблеме преодоления расстояний, разделяющих миры, или, возвращаясь к нашей аллегории с живущим на острове племенем, — к постройке «большой пироги». Например, у Сирано де Бержерака (1619–1655) в памфлете «Иной свет, Или государства и империи Луны» проблема контакта решается постройкой машины, способной достичь Луны.

Наиболее характерен в этом отношении вывод, который делает Христиан Гюйгенс (1629–1695) в своем трактате «Космотеорос». На Юпитере, по его мнению, должны быть гигантские плантации конопли. Почему? А очень просто: Луна вызывает на Земле необходимые морякам приливы. У Юпитера целых четыре Луны, значит, мореплавание там должно быть развито гораздо лучше, чем на Земле. А для мореплавания нужны канаты. Канаты же делаются из конопли…

Пожалуй, единственным из ранних научных фантастов, сумевших выглянуть из антропоцентрической скорлупы, был Иоганн Кеплер (1571–1630). В его рассказе «Сомниум» тоже описывается путешествие на Луну, но на Луне нет воздуха, и люди там жить не могут, поэтому Луна у Кеплера оказывается населена демонами.