«Если», 2015 № 05 (243) - [21]

Вокруг нуль-сканера на выносной штанге распространилось этакое призрачное сияние, и пошел анализ. Известно, что лишь одна миллионная вселенная, какова бы она ни была, вообще существует больше нескольких микросекунд — подавляющее же большинство вселенных, возникнув, сразу же схлопывается, как мыльные пузыри, только еще быстрее. По-моему, они схлопываются от стыда перед собственной несуразностью, но на научности этого предположения я не настаиваю. Даже среди стабильных вселенных исчезающе мало тех, в которых «Брендан» не распался бы на субатомные частицы, а нам надо было среди них найти такую, которая ко всему прочему еще и доставила бы нас к цели экспедиции!

И никакого принятия решения. Некогда его принимать. Обнаружив подходящую для нашей цели вселенную, автоматика мгновенно и без предупреждения переносит туда корабль. Предупреждать здесь бессмысленно — надо, как говорится, успеть вскочить в нужный поезд, движущийся на полном ходу. Тут если думать, то до прыжка, а не во время его. Не способен человек думать с необходимой скоростью, да и автоматика-то едва-едва способна.

Я участвовал в Пятой экспедиции, а потому заранее припас для всех пакеты — меня и прочих тогда немилосердно выворачивало. Вот я и решил, что лучше на всякий случай подстелить соломки, хоть и знал, что раз на раз не приходится. Во Второй экспедиции у всех шла носом кровь, в Шестой с экипажем случилось нечто вроде временного умопомешательства, а в Первой, Третьей и Четвертой экипаж просто отключился — к счастью, обратимо. И лишь в Седьмой экспедиции с экипажем не произошло ничего, что заслуживало бы внимания. Видимо, попалась уникальная вселенная, двойник нашей.

Инес участвовала как раз в Седьмой, но, разумеется, подробно изучала отчеты об остальных экспедициях. Убежден: она предпочла бы провести все время пребывания в иной вселенной наедине сама с собой, да только инструкция недвусмысленно диктовала иное: каждый член экипажа должен по мере возможности контролировать не только себя, но и других членов экипажа.

Наверное, тот, кто писал инструкцию, не в силах был поверить, что четыре человека могут спятить одновременно. Трое — еще куда ни шло. А четвертый, значит, их повяжет, чтобы чего не натворили.

Нам повезло: мы не спятили, у нас не закипела кровь, да и тошноты я не почувствовал. Ганс, правда, уверял потом, что его-то как раз мутило от нашего вида, и это было странно — как-никак биолог. Джеффа уж точно не тошнило: уж он-то в своей жизни навидался рентгеновских снимков! А если снимки движутся, то что это принципиально меняет?

Короче говоря, автоматика выбрала для нас такую вселенную, где мы в буквальном смысле видели друг друга насквозь. После нашего возвращения теоретики объяснили, как это вообще возможно с точки зрения современной физики, но клянусь вам чем угодно: все двадцать семь минут и тринадцать секунд нашего пребывания в «попутной» вселенной я ни разу не попытался вникнуть в сущность эффекта.

Я просто ошалел, внезапно увидев перед собой три скелета, одетых в прозрачную оболочку плоти с туманными контурами внутренних органов. Ребра поднимались и опускались в такт дыханию, внутри каждой грудной клетки пульсировал мышечный мешок сердца, смахивающий на небольшой оживший бурдюк, а если взглянуть чуточку ниже и хорошенько приглядеться, то можно было увидеть, как по кишечному тракту медленно-медленно путешествует наполовину переваренная пища.

Я опустил взгляд еще ниже и посмотрел на свой живот. В нем творилось то же самое.

— Однако! — обозрев себя и нас, подал голос Джефф, и я проследил, как работают его голосовые связки. — Прямо наглядное пособие для студентов.

Он был прав. Столь наглядных пособий я еще не видел.

Если бы Инес могла укрыться за свинцовой стеной, она бы это и сделала. Кому по нраву смахивать на наглядное пособие по анатомии и отчасти физиологии? Она прямо окаменела, и если бы могла не дышать и заставить сердце остановиться, то так и поступила бы. Я так понял, что с той же силой ей не нравилось, что мы трое деликатно старались смотреть куда угодно, хоть друг на друга, но только не на нее. Уж выбрала бы, что ей сильнее не нравится: собственная прозрачность или наш сексизм!

Мы трое довольно быстро пришли в себя и начали сыпать шуточками, а она так и просидела в виде изваяния все двадцать семь минут и тринадцать секунд. Не проронив ни слова, не издав ни звука. А потом все вдруг кончилось. Сразу. Ни головной боли, ни даже малейшей дурноты, как это нередко бывает, вообще ничего. Мозг корабля сообщил нам синтезированным доброжелательным голосом, что «Брендан» вернулся в нашу Вселенную и что все системы работают в штатном режиме.

Как и требовал план полета, я в это не поверил и вновь запустил полное тестирование. Смысла в этом никакого: если корабельный мозг в порядке, то он не врет, а если он свихнулся, то нам никогда не вернуться на Землю, разве что случится чудо. Но те, кто писал план, не сбрасывали со счетов и самую малую вероятность. И знаете что? Я был им благодарен.

Отвлечься работой, вот что мне сейчас было нужнее всего. Не из-за того, что я видел себя и других членов экипажа в рентгене — эка невидаль! Из-за того, что ровно то же самое видела Инес.