«Если», 2012 № 01 (227) - [15]

Или же: «Это наш общий мир».

Кэролайн Кох прекрасно сознавала, насколько это непрофессионально — пытаться наделить своих собеседников человеческой моделью мышления, и все же…

Сумеют ли они понять человека? Она не знала. Но ведь и не узнает, пока не попробует, разве не так?

Кэролайн решила начать с их мира. Заросли водорослей, коралловые рифы, вокруг которых кипит бурная подводная жизнь, морские выдры, тюлени, сами дельфины, снующие между ними. Затем — поверхность океана. Дельфины выпрыгивают из воды, крутятся в воздухе, вновь погружаются в воду, окруженные фонтанами пены. Теперь она стала чередовать картины джунглей с записями подводного мира, пытаясь четче выразить свою идею.

Ответа не последовало, как будто создания, стремившиеся понять ее изо всех сил, с нетерпением ожидали продолжения.

Кэролайн ответила как могла быстро. Камера начала подниматься, показывая легкий изгиб горизонта. Затем последовал такой же пейзаж с высоты птичьего полета, но уже над землей. И наконец — знаменитая фотография похожей на жемчужину Земли из космоса, сделанная астронавтами с поверхности Луны. И анимация: уменьшающаяся планета постепенно исчезает в океане космоса, превращаясь в еще одну точку из великого множества.

Кэролайн прекратила передачу и стала ждать. Казалось, прошла вечность, прежде чем она получила ответ…

Дельфины показали ей континентальный шельф, погружающийся в темную глубину, движения гигантских, смутных теней на самой грани восприятия, бесчисленные множества дельфинов, кружащих повсюду, будто призывающих духов из бездонных глубин — по крайней мере, так это восприняла Кэролайн Кох.

И духи явились на зов. Киты — великое множество китов, будто река, изливающаяся со дна океана, парад, бал китов, какого еще никогда не случалось, да и не могло случиться в реальности. Серые киты, кашалоты, усатые киты. Разные биологические виды, никогда не плававшие вместе. Все киты мира. И среди них — голубые киты, величайшие создания, когда-либо рождавшиеся на планете Земля, прадеды монархов семи морей, то есть всего мира. И об этом пытались сказать дельфины.

Одно не вызывало сомнений. То, что увидела Кэролайн, не существовало в действительности. Это искусство.

И вот изображение, словно подчеркивая правильность ее догадки, стало пульсировать, колебаться, будто замедленное цунами, охватившее всю планету, или поднимающаяся из глубин волна длиной в тысячи миль.

Киты катались на ней, как серфингисты, глубоко под водой, почти у самого дна. Потом передачу будто бы начали сами киты — унисоном, словно могучий хор. Кэролайн так и не поняла, что за темный ландшафт предстал перед ней — то ли художественная интерпретация песен китов, то ли так выглядело с их точки зрения дно океана, а дельфины служили лишь передатчиками.

Бездна вновь начала пульсировать в медленном ритме. Киты, дельфины, косяки рыб пронизывали волны насквозь и устремлялись высоко вверх, будто прилив самой жизни. Затем изображение пульсирующей подводной биосферы уменьшилось, превратившись в крошечную абстракцию, в круглый вращающийся камешек на океанском дне.

Они знали! Киты, а благодаря им и дельфины, откуда-то знали, что Земля имеет форму сферы. Осознание этого потрясло Кэролайн. Конечно, для человечества подобное знание давно не новость, но ведь это не все. Они явно пытались сказать ей что-то еще, нечто такое, о чем люди пока не слышали, а она не могла понять их сообщение.

Да и вообще, сможем ли мы хоть когда-нибудь понять их?

* * *

Марио не оставалось ничего, кроме как дать делу огласку. А вдруг удастся выбить несколько грантов. Может, военные найдут его оборудованию какое-нибудь малоприятное применение. Или некая студия снимет про это фильм…

Он решил отправиться на ток-шоу. Публика, знавшая его как композитора и музыканта, услышит «Мелодию тишины» в тональности среднего «до». Ведь его история, растолкав голливудские скандалы и сообщения о рождении двухголовых свиней, добралась до желтой прессы, и Марио получил доступ к высшим кругам — на несколько ступенек ниже самой вершины.

До начала пустой болтовни со следующим гостем оставалось десять минут.

На этот раз визитером оказалась известный океанолог Кэролайн Кох. Марио слышал о ней и ее работе с дельфинами. Да и кто об этом не слышал? В последнее время она стала знаменитостью, и слава ее, по правде сказать, затмевала славу Марио. Он поглядывал на ее видеозаписи искоса и даже с некоторой завистью.

А потом она поставила песню китов, и Марио неожиданно осознал, что постукивает указательным пальцем в такт пульсирующему изображению, наблюдая за парадом подводной жизни.

Быстрый ритм, примерно восемь ударов в секунду, плавное движение гигантских тел…

У Марио отвисла челюсть.

— Как вы думаете, что пытаются сказать нам эти киты, доктор Кох? — выспрашивал с фальшивой улыбкой ведущий.

— По правде говоря, — отвечала Кэролайн, явно желавшая уйти от этого вопроса, — я понятия не имею.

А Марио Рока имел.

Восемь ударов в секунду. Или, вернее, 8,15 — он мог определить это без всякого метронома.

Киты двигались, подчиняясь определенному ритму.

Не 8,15 ударов в секунду, а 8,15 герц. Музыкальная нота. Идеальное «до».