«Если», 2011 № 02 (216) - [32]
Никогда за все мои годы работы со Стариком ни один из нас, его команды, не декламировал «Клятву» и не давал обязательства проявлять лояльность. Мы не подписывали никаких соглашений и не заключали контрактов. Полагаю, имелось в виду, что мы просто следовали за ним. Возможно, он рассуждал так: несмотря на наши многочисленные слабости, в нужный момент мы делали все правильно или, на худой конец, учились делать это лучше.
Я формулировал эти мысли, стоя студеным вечером на лужайке позади дома, уже в отставке, уже женатый. Но не мертвый, а следовательно, не был глух к голосам людей, страждущих милосердия.
Только я не знал, что делать.
И пришел к пониманию того, что имела в виду Моравиа: логика Старика — математика его морального сознания — была далека от моей. Когда он заставил правительство продолжать охоту, то скрупулезно рассчитал человеческие потери. В том числе, как и я, он должен был принять в расчет жизни своих бывших помощников. Самым приемлемым и обоснованным действием было бы сдаться.
Однако это не все, что он совершил. Он дрался с этими людьми, словно был всего лишь одним из них, одним из нас, позволяя им играть роль великолепных охотников; торжествующие представители закона смело могут похвастаться победоносной операцией в завтрашних газетах. В воображении масс необходимо нарисовать великую битву с впечатляющими эффектами и триумфом. Старик видел только Дело, труд дней и жизней, некую абстракцию, составленную из несвязанных между собой событий, в которую каждый человек вносит свой вклад, даже если порой его размер невозможно определить.
Прошло три года. Наступила весна. Размышляя о вечном, я стоял на крыльце, когда около дома остановился грузовичок доставки. Из него выпрыгнул молодой человек в типовой коричневой форме, подошел поближе, помахивая руками в такт шагам, и обратился ко мне, глянув на планшетку:
— Мистер Лэнаган?
— Да.
Он указал на грузовик.
— У меня для вас энциклопедии.
Я моргнул.
— Люди все еще их заказывают?
— Гм… Вы же заказали…
— Ну, на самом деле нет. Можно взглянуть? — Он тут же вручил мне планшетку с прикрепленным списком адресов развоза. — Это не… — начал было я, но тут же захлопнул рот.
Можно было высказаться по поводу того, что там проставлено не мое имя. Вместо «Брайан» указано «Лэнни». Я взглянул на грузовик, словно он был битком набит взрывчаткой, достаточной, чтобы поднять на воздух все окрестности.
— И что вы надумали? — спросил курьер.
Я внимательно вгляделся в его лицо на предмет выявить хоть какие-то признаки обмана. Его открытый взгляд лучился честностью. Он казался частью ясного и теплого дня. Возможно, он был тем, кем представился, а может, и нет — в любом случае я почувствовал, что все в порядке, и перестал тщательно изучать его.
— Конечно, — откликнулся я, передавая планшетку обратно. — Заносите.
Ящик размером со стиральную машину, привязанный ремнями к ручной тележке, закачался, когда курьер покатил его по вымощенной плиткой дорожке, потом повернул и поднял ее на две ступеньки в дом. Я велел ему оставить груз посередине гостиной. Руководствуясь стрелками на внешней стороне ящика, он опустил его длинной стороной на пол.
И вытащил двадцатку.
— Мы не берем чаевых, — покачал он головой.
— Мне не часто доставляют посылки. Сделай милость.
Он взял банкноту, причудливым движением прикоснулся к кепке и ушел, мягко прикрыв дверь. Через фасадное панорамное окно я наблюдал, как отъехал грузовичок, заурядный и удивительный одновременно.
Естественно, обратный адрес был размыт водой. Я разрезал липкую ленту ножом для бумаг со стола жены, и в щелочку, где соединяются края картона, проглянул корешок книги. Вклинив туда нож, я поднажал и распечатал посылку. Там оказался целый ящик толстых коричневых немаркированных фолиантов. Я опустился на колено и вытащил один из пары десятков томов.
Открыл наугад исписанную от руки страницу и прочел дату: 7 февраля 1968 года. Стал читать, вернее, декламировать. Кроме дат и имен, все было начертано фонетическим письмом Тергена. Я положил открытую книгу на пол и стал мысленно проговаривать текст, слушая щебет птиц, движение воздуха в кронах деревьев, рокот разбивающихся камней. Последний по времени том слишком быстро кончился, затем другой. Просматривая страницу за страницей, я добрался до своего имени. Уселся поудобнее, и ящик с книгами полностью поглотил меня.
Он оставил мне несколько долговечных знаков своего существования: мои ненадежные воспоминания, стоящий на каминной полке свадебный подарок с выгравированным важнейшим в жизни словом, а также эти дневники, зашифрованные в сказки избранных. И внезапно мир — его видимые и невидимые проявления — предстал предо мной во всей своей полноте.
Перевела с английского Татьяна МУРИНА
© William Preston. Helping Them Take the Old Man Down. 2010. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2010 году.
СТИВ РЭСНИК ТЕМ
ПИСЬМО ИМПЕРАТОРА
Несчастный случай произошел за четыре фазы сна до приземления. Джейкоб записывал свои наблюдения в бортовой журнал, как вдруг услышал сигнал тревоги. К тому моменту, как он спустился в грузовой отсек корабля, все стихло. Через стекло он посмотрел на приоткрытую дверь отсека и на переключатель. Дверь была открыта изнутри. Все, что до этого находилось в грузовом отсеке, унесло в космос.
