«Если», 2008 № 12 (190) - [92]

Думаю, от меня ускользает сама концепция «умения» или «мастерства». Идею я понимаю, но только на интеллектуальном уровне. Наилучшая аналогия для меня — это словно осваиваешь сервоустройство, управление которым делается тем точнее, чем больше с ним работаешь. Но в таком случае лучше становишься не ты, а сервоустройство. Человеческая самоидентичность каким-то образом включает связь между телом и сознанием, суть которой я вряд ли когда-нибудь пойму. Для меня это все равно что волноваться из-за того, в чипе какого типа я живу. Меня волнует скорость процессоров и объем памяти, но не думаю, что это одно и то же.

Как бы то ни было, час спустя мы, легкие как перышко, опустились на поверхность, выбрав ровную площадку в полусотне метров от воронки.

У Рудольфа так ловко не получилось. Ему понадобилось несколько дополнительных коррекций курса, чтобы выйти на траекторию Флойда, а потом он разогнался перед посадкой, доказывая при этом, что будет лететь не быстрее, чем если бы спрыгнул с метровой высоты на Земле. Тут он оказался прав, но все равно набрал достаточную скорость, чтобы вывихнуть лодыжку в случае неудачного приземления.

— Ковбой, — процедила я.

Флойд отключил радио.

— Скорее, это самоутверждение, — сказал он мне. — Наш турист доказывает мне, что не боится, а это, наверное, означает, что он все-таки боится.

— Вроде того, как ты боишься всей этой экспедиции?

— Но я-то не выпендриваюсь.

— Нет. Единственный, кому ты пытаешься что-то доказать — ты сам… Ты хоть представляешь, сколько всего может случиться там, в пещерах?

На этот раз он не велел мне заткнуться. Он всего лишь перестал обращать на меня внимание, снова включив радио.

— Ты в порядке? — спросил он Рудольфа.

Хорошо хоть, что Рудольф перед спуском не надел рюкзак. При микрогравитации, как на Япете, практическая разница между весом и инерцией — штука коварная даже для людей опытных. Равно как и посадка без рикошета, и Рудольф как раз в этот момент весьма неприглядно кувыркался метрах в двадцати над поверхностью, стараясь погасить вращение реактивными импульсами.

— Так ему и надо, — пробормотала я.

Флойд лишь стоял и ждал, пока эта суета закончится. Несмотря на всю проявленную осторожность, Рудольф еще трижды срикошетил, прежде чем погасил скорость.

В конце концов приземлившись, он пришел в ярость.

— Готов поспорить, что ты и твой проклятый имп получили массу удовольствия, — рявкнул он. — Почему ты мне не помог?

Когда на Флойде костюм, я принимаю от датчиков различную медицинскую телеметрию. Сейчас я увидела, как у него поднялось кровяное давление. Если бы у меня была кровь, со мной бы наверняка произошло то же самое.

— Невозможно, — сдерживая гнев, сказал Флойд. — Слишком большая инерция и слабая гравитация.

Потом снова выключил микрофон.

— Ненавижу такие места, — поведал он мне. — Дайте мне добрую старую настоящую гравитацию, пусть даже это одна сотая от земной. Такую, которая реально удерживает тебя и твои вещи на поверхности, как это богом и задумано.

* * *

Позднее я размышляла, а не пытался ли Рудольф намеренно спровоцировать конфликт, который бы стал оправданием того, что случилось потом. То же самое насчет маршрута. Нам следовало выбрать трудный вход и легкий выход. Тогда, если бы путь оказался непроходимым, мы потеряли бы минимум времени. Но, судя по тому, как выглядел лабиринт пещер на сканах, мы поступили наоборот.

Как я потом догадалась, произошло это из-за того, что у Рудольфа не было плана прохождения пещер, равно как не планировал он по-дружески расстаться с Флойдом. Вопрос состоял только в том, как закончится наше приключение.

Все оказалось бы намного проще, если бы затея Рудольфа закончилась неудачей. Тогда мы просто взяли бы свои деньги, Рудольф отправился бы домой, и делу конец. А значит, и нашему контракту. Никто не обязывал нас делать все, что он хочет, причем вечно.

К сожалению, большая часть пути оказалась не такой уж и трудной.

Началом стал прыжок в «солнечную чашу». Даже при глубине сто двадцать метров при такой гравитации это было примерно то же, что сойти с тротуара. Мы не стали брать с собой неуклюжие реактивные ранцы, но и без них Флойд и Рудольф легко выпрыгнули бы из такой ямы.

Мне не довелось посмотреть документальные фильмы об аналогичных пещерах на Земле, но и без них я неплохо представляла, как они должны выглядеть: нагромождения больших и хаотично наваленных камней, над, под или в обход которых нужно взбираться, протискиваться или проползать, тут уж как получится. Здешние пещеры примерно такими и оказались, с той лишь разницей, что глыбы были ледяными, а низкая гравитация добавила еще один полезный метод передвижения — прыжки. Хотя, наверное, эти прыжки следовало бы описать как парение. Мы очутились в подземном мире, состоящем из больших куч угловатых ледяных блоков, кое-как стиснутых воедино. Ни огромных полостей со сталактитами, ни длинных извилистых коридоров. Только трехмерный лабиринт трещин и просветов — от крошечных до таких, куда втиснулся бы наш корабль.

Иногда у большой полости оказывалось множество выходов, паутиной расползающихся во всех направлениях. Где-нибудь в другом месте лучи нашлемных фонарей Флойда и Рудольфа упирались в искристые ледяные тупики. Были и камеры всего с одним или двумя узкими выходами — черными, тенистыми дырами, ведущими в места, секреты которых лучше не исследовать. Сканирование дало нам карты. Их разрешение не позволяло различать подобные места — они могли только подсказать направление на очередную большую полость.